Он решил сначала зайти в особняк Оранов, а потом – в крепость, к Бергаминам. Сомнительно, чтобы арестованные сообщили что-нибудь новое, но не стоит пренебрегать любой возможностью. А дальше – прочь из Галвина по следу преступников, вместе с Анкрен, как Мерсер и намеревался сделать летом. И он был рад этому. Но радость не была безмятежной, она была омрачена, и Мерсер не мог понять почему. Уж конечно, дело не в том, что у Анкрен есть ребенок. Он – не зеленый юнец, чтоб из-за этого переживать. Но что-то неправильное было в том безразличии, которое Анкрен проявила, узнав о его происхождении. Разве что она и впрямь обо всем догадывалась. Нет – обо всем она догадаться не могла.

Или все же могла?

А ведь он сказал ей правду. То есть правду он сказал не всю, но сказанное было истинной правдой. Даже история об утерянных герцогских регалиях, каковые Мерсер не собирался возвращать. Потому что, если он угадал верно, здесь шла игра с гораздо более крупными ставками, чем герцогские побрякушки.

Весь вопрос – знает ли противная сторона, насколько велики ставки?

Вот что должно его беспокоить, а не секреты Анкрен.

День выдался ясный, солнечный, небо очистилось от облаков. Казалось, посреди декабря наступила весна. Но Мерсер достаточно долго пожил в этой стране, чтоб доверять подобным посулам. Будет еще и холод, и пронизывающий ветер, и дорожную грязь затянет ледяной пленкой… Жителям Галвина это было известно еще лучше, и тем не менее пешеходы на улицах порой останавливались, глядя из-под руки в слепящую голубизну, и у них на лице играла рассеянная улыбка.

Но было в Галвине нечто, чью мрачность не могли развеять ни солнце, ни синева небес.

Часовня во дворе Оранов была по-прежнему словно выстроена из тьмы, отвергавшей существование света. Невозможно было поверить, что там, за дверями, – все как в обычной часовне, и даже тело заводчика не лежит в огненной преграде – его унесли, чтобы забальзамировать до приезда наследника. И Камня Захарии, Камня Крови, что был укрыт от мира за этими черными стенами, тоже здесь нет.

Флан Гарб, в сопровождении охраны появившийся во дворе, застал Мерсера за созерцанием церкви.

– Все никак наглядеться не можешь? – вопросил он. – Или хочешь зайти, грехи замолить? Отец Тирон уже служит, хоть и головой еще страдает. В дом, извини, не приглашаю. Иду на завод. Народ за те дни, что я с тобой за убийцами гонялся, совсем распустился. Потому и беру с собой молодцов с дубинками – придется мастеровых снова к порядку приучать.

– Раз так, идем. Ты по своим делам, а я в крепость, к коменданту.