– Ага! И камень отсюда вырван? – Форсети был как будто доволен увиденным.

– Скажите лучше, капитан, вы всех схватили? – спросил Мерсер.

– Нет. Один или два успели проскочить. Мы с Огденом погнались за ними, но, к сожалению, мы плохо знаем город, и они ускользнули. – Форсети сообщил о своей неудаче без особых сожалений, очевидно, находка дарохранительницы каким-то образом улучшила его настроение.

– Зато Мерсер знает город хорошо, – сказала Анкрен.

– И они не могли уйти далеко, – добавил Мерсер.

– Что ж, продолжайте поиск, если хотите.

Они покинули кабинет. Роуэн все еще был внизу в сопровождении стражников. Сюда же подошел и Огден.

– Как Вайя? – спросил его Мерсер.

– Кто… а, этот. Малому повезло. Пройди пуля на дюйм правее – и был бы на кладбище новый жилец. А так – ребро поцарапало да кожу сняло. Крови, правда, много вытекло, но через пару недель будет бегать.

– Позаботьтесь об этом человеке, – сказал Форсети. – Он может быть полезен.

Если Роуэн слышал этот обмен репликами, то не подал виду.

– Господа! – Он говорил с прежней уверенностью, отличавшей его в светских гостиных. И, стоя прямо, в белой рубашке с распахнутым воротом, с гордо откинутой головой, был даже импозантен. – Я не вижу оснований для вашего пребывания в моем доме. Согласен, мои слуги преступили закон, и за это я готов ответить перед Советом Двадцати Девяти. Но какая у вас причина задерживать меня?

Точно так же держалась поначалу госпожа Эрмесен. Она была убеждена, что никто из слуг и сообщников ее не выдаст. Что ж, Вендель не тот арендатор, что перерезал себе горло по приказу госпожи, но его здесь нет. И весь шум был затеян, чтобы дать ему бежать. А показаний остальных Роуэн не боится. Возможно, при наличии связей в сенате они ему и впрямь не опасны.

Прежде чем Томьер успел что-то сказать, вмешался Форсети:

– Любого человека всегда найдется за что арестовать. А ради вас, сударь, даже искать не надо. – Он показал собравшимся реликварий.

Роуэн презрительно улыбнулся, ожидая услышать обвинение в воровстве. Без сомнения, ему было известно, что Гарб не заявлял о похищении. Но услышал он нечто совсем другое:

– Век у нас, конечно, просвещенный, но законов против надругательства над святынями никто не отменял. Так что вы, господин Роуэн, имеете быть задержанным за святотатство.

Томьер с одобрением посмотрел на северного коллегу. Он восхитился бы еще больше, узнав, что Форсети – протестант, для которого сосуд для святых даров никакой святости не имеет и ценности, кроме материальной, тоже. Но Форсети это обстоятельство не афишировал.