Но немедленное выступление означало ведение войны в зимнее время. Я спросил Старика, действительно ли он намерен выступать, не дожидаясь потепления.

– Именно. Более или менее. Ты знаешь, где они закрепились; ездил туда на Копченом. Что я хочу сказать: надо быть полным безумцем, чтобы в самый снегопад прорываться сквозь Данда Преш.

Безумцем, значит…

– Солдатам придется тяжело.

– Если выдержал старый хрен вроде меня, то и все выдержат.

Верно. Только некоторые перенесут все это лучше прочих.

Некоторые – просто одержимы…

Черт возьми, одержимости и ненависти в Черном Отряде хватит на всех.

Работа сделалась для меня всем. Злые времена миновали. Я не проваливался более в ужасы вчерашнего дня, дабы избежать ужасов дня сегодняшнего – это я знал наверняка. Однако спалось мне плохо. За стеной сна до сих пор скрывался ад. Я закопался в Анналы, переписывая наново все, что пожрал огонь. Для этого я без устали и пощады гонял Копченого в прошлое, проверяя свои воспоминания.

Весть о новом положении распространилась по таглиосским землям так быстро, как только могут поспевать копыта лошадей.

Госпожа начала собирать армию и обучать ее навыкам войны со сгустками тьмы, по коим Хозяева Теней получили свое название.

До меня дошло, что Гоблин совершенно пропал куда-то, но – только через несколько недель после его пропажи. Я боялся, что его убили, но Ворчун, казалось, не слишком беспокоился.

Одноглазый был страшно раздосадован. Он так отчаянно старался свести своего приятеля с моей тещей, а того и след простыл!

В ночи, когда ветер не проникает в палату сквозь разбитые, потускневшие окна, не гарцует по опустевшим коридорам и не шепчется с мириадами ползучих теней, крепость сию наполняет безмолвие камня.

Холодные, жестокие сны кипят внутри фигуры, распятой на троне, истлевшем от древности своей. Вот луч света пробивается к ней. Фигура вздыхает, втягивая свет, и испускает волшебный шар своих сновидений, и шар тот, непостижимым образом отыскав дорогу сквозь извилистые коридоры неподвижности, устремляется в мир в поисках сознания, что воспримет его. Тогда Тени по всей равнине исчезают, словно стаи пескарей, почуявших, приближение могучего хищника.