* * *

Свен Бьернссон был не совсем прав, утверждая, что столица была спасена, так как конница Киссура налетела на семитысячный отряд мятежников и утопила его: мятежники задержались на берегу канала потому, что увидели с другой стороны неизвестно откуда взявшееся городское ополчение.

Дело в том, что едва в городе огласили указ об измене Киссура, глупый народ счел указ подложным. Поползли самые вздорные слухи: говорили, что государя умыкнули и держат силой, что в указе имя Чареники было подменено именем Киссура, что Арфарра не болен, а отравлен, что Чареника в сговоре с мятежниками, и что вообще у Чареники рыбья чешуя на боках.

В городе стали собираться, как год назад при бунте, отряды самообороны, поймали одного из гонцов Чареники, – и подняли тревогу. Представители от цехов и лавок явились к Арфарре, потребовали с него клятвы не умирать до победы над Ханалаем, и высыпали еще целую корзину слов.

Арфарра вздохнул, понимая, что войск у него нет, а те, которые есть, вооружены не мечами и копьями, а орудиями собственного ремесла, кому как сподручней – булочник – ухватом, а кожевник – кочедыком.

Делать нечего, – Арфарра повел своих лавочников к Левому Орху, половину посадил в засаде на вражеском берегу, а другую половину посадил в реке, на лодках, и велел жечь прямо на лодках костры. Арфарра рассчитывал, что передовые отряды Ханалая, незнакомые в деталях с местностью, в темноте примут костры на воде за костры на суше, и храбро кинутся в атаку, – и как он рассчитывал, так оно и получилось.

Два ханалаевых полка, Мелии и Аххада, утопли в реке и перетоптали друг друга, а тех, кто остался в живых, зарезали разъяренные ополченцы. И хорошо же потрудились ремесленники! Булочник работал ухватом, а сапожник – кочедыком, а красильщики построились в полк и лупили теми железными прутьями, которыми мешают индиго в чанах, и многие потом признавались, что со своим-то ухватом сподручней, чем с незнакомым мечом.

Возможно, Ханалай был неправ, приказав эту ночь войскам отдыхать, а к столице послав лишь две отборные части. Будь он сам во главе солдат, а не на пире по правую руку государя, кто знает, чем бы кончилось дело? Но войска наместника Ханалая прошли семь дневных переходов в два дня, не спали и не варили каши, а войдя в богатые пригороды, перестали слушаться командиров и начали грабить и… да что тут говорить! Не то что Ханалай, а сам государь Иршахчан не смог бы остановить грабеж и веселье.

Но самое главное – в глазах Ханалая и его войска война, с пленением государя, была закончена. Так оно, собственно, до сих пор и бывало. И поэтому Ханалай попридержал свои войска, чтобы дождаться на следующей день депутации из столицы, войти в нее мирно и спасти ее от потока и разграбления. И поэтому Ханалай безумно удивился, когда выяснилось, что лавочники в столице вовсе не считают войну законченной.