– Это не мое дело, – возразил тот.

Бьернссон принес ведро и тряпку и вымыл пол, рассудив, что это проще, чем ругаться со стражниками. Уже вытирая последние половицы, он сообразил, отчего у тряпки такие странные остроухие концы. Это было одно из белых боевых знамен Киссура, с несколькими прорехами и несмывающимися бурыми пятками возле прорех. Бьернссон домыл пол и выставил поскорее тряпку за дверь, пока Варназд ее не увидел. Вымыл руки, сменил платье, взял у стражников котелок бульона и стал кормить больного.

А Варназд, надо сказать, видел тряпку и все остальное: до болезни стражники заставили его мыть ею пол. Вот через двадцать минут Бьернссон вытер ему губы, поправил одеяло и собрался уходить.

– Жаль, что я не знал вас раньше, – сказал Варназд. – При дворе меня окружали одни карьеристы и негодяи. Теперь они все разбежались, как шакалы от высохшего ручья. Я всегда это знал.

– Все, – немного помедлив, спросил яшмовый араван, – и Киссур, – тоже шакал?

Варназд вздрогнул, и полупрозрачные его глаза стали голубоватыми от навернувшихся слез.

– Вы не знаете, как мне было страшно с Киссуром, – зашептал он. – Я любил его, а он принимал меня за бога. Каждый день я боялся, что он догадается, что я не бог, а слабый человек, – и тотчас изменит мне. Когда пришло известие о мятеже, я подумал, что Киссур наконец догадался.

– А Нан, – спросил яшмовый араван, – и этот негодяй?

– Я виноват перед Наном, – промолвил Варназд, как-то странно заколебался, хотел сказать что-то еще, но раздумал, а потом все же прибавил:

– Вы похожи на Нана. Непонятно почему.

Пророк мятежников долго глядел на государя.

– Если бы вы были свободны, а Нан был жив, – кого бы вы назначили первым министром, – Киссура или Нана?

Варназд слабо улыбнулся.

– Я бы назначил вас.

Яшмовый араван побледнел. Он был не настолько лишен честолюбия, чтобы голова у него не закружилась при одной мысли об этом.

– Спокойной ночи, государь.

Яшмовый араван поцеловал Варназда в лоб и вышел. За порогом комнаты он порвал и бросил в камин какое-то новое прошение о дровах, которое вручил ему Варназд. «Черт побери, – подумал Бьернссон, – не то плохо, что Ханалай унижает государя, – а то, что государю это нравится».

Глава девятнадцатая, в которой Шаваш расуждает о будущем империи, а араван Арфарра встречается со своим самозванным двойником

Глава девятнадцатая,

в которой Шаваш расуждает о будущем империи, а араван Арфарра встречается со своим самозванным двойником