Но в этот раз говорить было некогда. Вай Кау коротко велел:

— В полдень. Понятно? Ровно в полдень.

Лапый кивнул.

— Не то…

— Да разве я!..

— Иди!

И Лапый развернулся и пошел. Шел — стриг ушами, горбился. Ушел, неслышно притворивши дверь. Вай Кау посидел еще; смотрел по сторонам, моргал, наверное, да разве за очками что рассмотришь, — а после резко встал, сказал:

— А вот теперь и нам пора идти. Идти, а не бежать. По Океану ведь не бегают, и по нему даже не ходят — в него только идут. Идем!

Они прошли за шкаф, там Вай Кау опустился на четвереньки, ловким шулерским движением провел лапой по плинтусу, что-то где-то нажал, чем-то щелкнул, паркет разъехался, под ним открылся узкий черный люк, они быстро спустились в него вниз по скобам, вбитым в стену, люк тотчас же закрылся и они пошли. Куда? Вай Кау только и сказал:

— Это мой личный ход, подземный.

Только скорее это был не ход, а настоящая кротовая нора: тьма, теснота, но, правда, чисто, сухо. Но тьма какая, тьма! Рыжий все время отставал, Вай Кау поджидал его на поворотах, подсказывал, куда лучше ступить, и то и дело говорил:

— Успеем, не спеши. Все схвачено. Успеем. Схвачено. Успе…

Р-ра! Не стерпев, Рыжий спросил:

— Что схвачено?

— Да все! — ответил адмирал. — И все. В полдень они взлетят на воздух. Лапый — кремень, не дрогнет.

— А сам-то он потом куда?

— Мест много, Континент большой. А Чванг… — Вай Кау засмеялся. — А Чванг подавится. Девять эскадр ему не проглотить, вот и подавится. А жаль его: какой был загребной!.. А вот теперь сюда, приятель… Сюда, я говорю! Что, ничего, что ли, не видно?!

И так они и шли — в полнейшей темноте. Потом ползли. Вновь шли. Спускались по канату. Шли…

И вот он, Зимний Док! Огромная сводчатая пещера в гранитной скале: на закопченных стенах — факелы, внизу, у пирса — черная галера на черной, в отсветах огня, воде. Вода — как зеркало. И — никого, и — тишина…

Но вот запели боцманские дудки, и тотчас же галера ожила — в единый миг на ней вдруг объявился экипаж, который до того, наверное, сидел в тени фальшборта, а тут разом вскочил и замер. Но дудки продолжали петь — и экипаж, без всякой толкотни и суеты, за рядом ряд, начал сбегать на пирс. Они бежали не по трапу, а по веслам. Сбегали, строились; а вот они и снова уже замерли. Ждут, стало быть.