— Птицы.

— Что?! — не поверил он.

— Да, птицы. И разумные. Они умеют говорить. Они грозили нам.

Базей весь вздрогнул, но смолчал, долго смотрел тебе в глаза, наверное, хотел понять, лжешь ты или нет, потом отрывисто спросил:

— Они вооружены?

— Чем?! — засмеялся ты.

— Да! — хмыкнул он. — И в самом деле, чем?! — потом спросил: — А золото… Там много золота?

— Навалом, — сказал ты. — Там все из золота. Я пить хочу. Дай мне воды!

Тебе дали воды. Ты выпил и закрыл глаза. Так и лежал на палубе. Они тебя оставили в покое. Солнце взошло в зенит и жарило просто нещадно. Они обедали, потом они готовились. А ты лежал, ты не хотел вставать. Зачем? Куда теперь спешить? Лежи, ведь ты уже приплыл, увидел, что хотел. Нет Континента — нет и Равновесия, Магнитный Остров — вовсе не магнитный, птицы — разумные создания, а мы зато — мы все, мы и они, и в Башне, и вне Башни — глупцы и дикари, мы звери, мы готовимся к сражению. Базей сказал, что ночью птицы слепнут, их ночью взять будет легко, не надо и баллист — и все с ним согласились. Вечер настал, а ты по-прежнему валяешься на палубе, ты отказался от еды, а только пил. Пришел Базей и стал тебя расспрашивать, ты неохотно отвечал, он жадно слушал. Особенно понравилось ему, что там, на Острове, все сплошь из золота.

— Даже вода? — спросил он.

— Да, — ты кивнул. — Она густая, очень сладкая. Вот почему теперь я пью и пью.

Базей кивал. И так всегда — кто хочет верить, тот во все поверит. Вот, даже взять тебя: ты веришь в то, что птицам штурм не страшен, они легко всех перебьют, корабль сожгут — и наконец-то кончатся все эти бесконечные и бесполезные искания — и тебе хорошо. И тебе было бы еще лучше, совсем хорошо, если бы это случилось как можно скорее. Р-ра, вот уже темнеет. Хорошо! Р-ра…

Что это?! Они кричат, размахивают лапами, смотрят на Остров! Рыжий подскочил…

Да, это было впечатляющее зрелище! День кончился, солнце, пройдя свой путь, теперь все ниже, ниже погружалось в Океан, еще вот-вот, и Он его проглотит, наступит тьма. А Остров… Р-ра! Как он поблек! Окрасился багровым светом. А вот он и еще темнее, и еще. А вот он уже просто серая безликая скала, нет в нем величия, нет золота, и небо тусклое, и солнца уже нет, и, значит, все это — мираж. А кто в этом всем виноват? Конечно, ты. Значит, в мешок тебя, поставить на доску, отправить на кормление, и, может быть, тогда опять будет удача. Вот как вчера с Вай Кау; он пошел…

— Огни! — кричат на палубе. — Огни!

Действительно, огни! Там-сям на Острове вдруг вспыхнули огни. Эти огни — как окна в неприступной башне. Р-ра, снова эта Башня! Вот почему ты слышал окрик «Брат!», вот почему Сэнтей говаривал: «Мы здесь и мы везде!», вот почему толмач так помрачнел, когда ты стал ему рассказывать…