— Ты сделал все, как я просил? — Арганус стоял, выпрямив спину, и перебирал пальцами, словно считая их и проверяя, все ли на месте.

— Сид и девушка заражены. Люди предупреждены об опасности. Мальчик сражается с зомби. Не знаю, прощен ли Трисмегист и нашел ли твой ученик посох, но немертвые ушли к Храму. Смею предположить, что они загонят-таки мальчика куда надо, — отрапортовал де Гарди, кутаясь в плащ с гербами Атлины, словно чувствуя холод, и с тоской посмотрел на дракона, который, защищая королеву альвов, стал камнем.

Израэль сожалел об участи последнего Вечного, живущего на землях Хельхейма, но ничего не мог изменить в его судьбе, — да и стоило ли менять?

— Трисмегист прощен, — проведя секунду в задумчивости, прошептал Арганус и, сложив ладони лодочкой, будто в молитвенном жесте, закончил: — Сандро жив. Все идет по плану.

— Девушка еще не перевоплощена, — напомнил де Гарди.

— Но она уже близка к посвящению в личи, пусть сама об этом еще и не догадывается. Иди и закончи начатое, — приказал Д’Эвизвил, протягивая ренегату колбу с бледной мутной жидкостью. — Спаси ее от смерти, — ухмыльнулся лич, и если б он мог показать радость, то оскалился бы самой ужасной улыбкой в своей жизни и смерти.

* * *

Эс Сид проснулся в хлеву. С похмелья голову ломило противной тянущей болью, мозг гудел протяжным воем, не дающим ни покоя, ни расслабления. Сборщик подати с трудом совладал с памятью, выуживая последние не стершиеся воспоминания.

— Опять трупы возил, — припомнил он.

Надломившийся картавый голос казался болезненным и чужим. Старый шеважник недовольно перевалился набок. Из-за неловкого движения на ладони лопнул гнойник.

Эс Сид осмотрел рану на руке — он понимал, что ее необходимо прижечь, чтобы зараза не распространилась по телу, но слабость и нежелание разжигать огонь пересилили требование разума. Оглядевшись, он понял, что так и не дополз до дома: уснул прямо в хлеву. Хотя какая разница, где спать, когда организм переполнен сладостным для души вином? Сборщик довольно растянулся на полу, едва припорошенном сеном. Дело сделано, теперь целый месяц можно пить и спать, спать и пить, не задумываясь о работе и завтрашнем дне. Имеется только одна проблема: чтобы жизнь стала краше, надо сходить в погреб и набрать вина.

Снаружи послышались чьи-то приглушенные шаги. Эс Сид вопросительно посмотрел на старую клячу Рябину и едва слышно прохрипел:

— Кто пожаловал?

Шаги не умолкали. Наоборот, с каждой секундой становилось все громче и отчетливее, людей снаружи становилось все больше.

Вскоре шарканья утихли — и в тот же миг разом все окна хлева закрылись деревянными щитами, одновременно захлопнулись ворота, и в уши ударил пронзительный гул стучащих молотков. По хлеву расползлась безликая серость, разрушаемая лишь тонкими лучами света, пронизавшими худую крышу.