– Нет, еще нет. Скорее всего она убралась из города.

– Уверена. Ее потом нетрудно будет найти, а после сегодняшнего дня у нее не останется никакой надежды.

Альф ничего не ответил. Внезапно, подобно молнии, в его голове мелькнула мысль:

– "Альф, она тебе верит. Получается, что она ничего не знает?"

– Ты сейчас же придешь, Альф! – прозвучал не то вопрос, не то приказ.

«Она не знает, что произошло, – единственное, о чем думал Бруммель в эту минуту. – Она не всемогуща! Я знаю то, чего она не знает!»

– Я приду немедленно, – ответил он механически.

– До встречи, – властно проговорила Джулин и положила трубку.

«Юно ничего не знает! Она думает, что все идет прекрасно и никаких трудностей не будет. Она уверена, что справится со всем».

Бруммель позволил себе расслабиться, отогнав мысли о том, как ему поступать дальше, поскольку его последнее открытие давало ему ощущение некоторого превосходства. Да, похоже, дело идет к финалу, и теперь он скорее всего погорит… Но в его власти утащить с собой эту женщину, этого паука, эту ведьму!

Неожиданно у него пропало всякое желание уничтожать подслушивающий аппарат и кассеты. Пусть их найдут. Пусть все увидят. Может быть, он им сам их покажет.

«Что касается Плана, то ведь если Касеф и Общество такие непобедимые, такие всемогущие, зачем им что-нибудь сообщать? Пусть разбираются сами!»

«Разве тебе не доставит удовольствия хоть разочек посмотреть, как твоя дорогая Джулин пбтеет от страха?» – спрашивал Люциус.

– Занятно будет посмотреть хоть раз, как Джулин дрожит от страха, – пробормотал Бруммель.

Глава 38

Глава 38

Ханк и Маршалл вышли из тюремного подвала здания суда на улицу и оказались в полном одиночестве. Их протестующие друзья по-прежнему находились у входа в полицейский участок, где они пели и молились.

– Слава нашему Господу! – все, что смог сказать Ханк.

– Да, я тоже верю, что это Он, – поддержал пастора Маршалл.

Первым их заметил Джон Колмэн и восторженно закричал. Все остальные повернули головы в их сторону и застыли, пораженные. Потом они бросились навстречу Ханку и Маршаллу, как цыплята к наседке.