— Думаю, с этим мы разберемся, когда закончится война, — проговорил пандионец. — А теперь пора отправляться в путь. Бояться нам особо нечего, но все же будем настороже.

Они снова забрались в седла и тронулись по проходу на горное плато, поросшее деревьями. Дождь продолжал моросить, вперемежку со снегом, который валил с неба тем больше, чем дальше они уходили на восток. На ночь они остановились в ельнике, и их костер, для которого нашлись лишь сырые сучья да бревна, был маленьким и слабым. Проснувшись поутру, они увидели, что все плато покрыто небольшим слоем мокрого, липкого снега.

— Время решать, Спархок, — сказал Кьюрик, глядя на падающий снег.

— О чем ты?

— Мы можем ехать по этой тропинке, однако она не очень-то хорошо видна и, возможно, совсем исчезнет через час пути, или будем пробираться на север. Так мы можем оказаться на дороге в Вилету к полудню.

— Я так понимаю, тебя больше устраивает второе.

— Да, пожалуй. Мне что-то совсем не нравится таскаться по этой ужасной местности в поисках тропинки, которая, может, и ведет-то не туда, куда надо.

— Ладно, Кьюрик, — сказал Спархок. — Если ты настаиваешь, поедем как ты решил. Единственное, о чем я заботился — это пройти приграничные земли, где Мартэл собирался устроить нам засады.

— Но отправившись на север, мы потеряем полдня, — заметил Улэф.

— Мы потеряем больше, если будем кружить по этим горам, — ответил Спархок. — К тому же у нас не назначен день и час встречи с Азешем. Он примет нас в любое время.

И они отправились на север под липким снегом, падавшим крупными снежинками на землю, и туманом, окутавшим горы. Мокрый снег прилипал к всадникам, укутывая их как одеяло, и сырость от него примешивалась к тоскливому настроению. Ни Улэф, ни Тиниен не смогли поднять настроения, тщетно пытаясь рассказать что-нибудь веселое, и они ехали молча, погруженные в свои печальные мысли.

Как и предсказывал Кьюрик, небольшой отряд их добрался до дороги на Вилету около полудня, и там они снова повернули на восток. На заснеженной дороге, простиравшейся перед ними, не было видно следов ни человека, ни лошади; вероятно, ни один путник, конный он иль пеший, не пользовался этой дорогой с тех пор как пошел снег. Вечер ничем не отличался от снежного дня, только постепенно темнело и растекалась непроглядная тьма. На ночь они укрылись в попавшейся им по дороге давно заброшенной деревянной развалюхе, и, как всегда во враждебной стране, по очереди стояли на часах.

Они миновали Вилету к вечеру следующего дня. Задерживаться там они не стали — им ничего не надо было в городе, да и не стоило лишний раз рисковать.