Так она лежала, размышляя, и в результате ничуть не отдохнула. Потом пришёл монах, сопящий после подъёма по лестнице, и сказал, что багаж можно нести в фургон, а девушек ожидает паланкин — он выразился изысканно, «ожидает вашего светлейшего присутствия», но в его голосе звучало «груза ваших тел». Монах надвинул капюшон пониже и упрямо смотрел в землю, старательно избегая взглядов в сторону девушек. Сам прецептор ожидает их, чтобы попрощаться, так не будут ли они любезны поторопиться?

Этого он тоже не сказал вслух, однако все вполне явственно читалось в его поклонах и торопливых движениях.

На площадке у двери стоял ещё один монах, пришедший помочь снести вниз сундуки; он тоже прятал лицо, но Джулианне показалось, что его тощая фигура отлепилась от стены за миг до того, как она вышла. Что ж, пусть попыхтит с грузом, так ему и надо за пренебрежение…

Джулианна в сопровождении Элизанды спустилась по лестнице и пересекла двор, а потом прошла по узкому длинному коридору к конюшенному двору. Там уже ждал, как и было обещано, прецептор, а рядом с ним стоял проклятый паланкин и переминались с ноги на ногу верные носильщики. Вспомнив свою скачку по равнине — в особенности конец этой скачки, — Джулианна искренне порадовалась их присутствию.

— Ваша милость, это так любезно с вашей стороны, ведь у вас должно быть столько дел!

— Никакие дела не помешают мне оказать должного уважения гостям, мадемуазель Джулианна, в особенности когда они столь умны и великодушны, как вы.

Все эти словесные экивоки были для обоих второй натурой. Обмениваясь любезностями с прецептором, девушка из-под вуали разглядывала царившую во дворе суету, торговцев, которые сочли за благо ехать вместе с её отрядом до Элесси, сам отряд, монахов, рыцарей, оруженосцев, лошадей, повозки… В Марассоне при её отъезде царила кутерьма; здесь была та же самая кутерьма, но гораздо лучше организованная, хоть и шумная.

Наконец прощание было окончено. Джулианна в последний раз сделала реверанс прецептору; он в ответ кивнул и помог ей сесть в паланкин. Элизанда влезла следом. Чуть присев перед прецептором, она задёрнула за собой занавеси.

Вокруг было очень шумно, мимо паланкина то и дело проходили люди и лошади, направлявшиеся к воротам. Внезапно над шумом толпы Джулианна услышала разъярённый голос д'Эскриве.

— Маррон! Где ты там прохлаждаешься!

— Сьер, — послышалось в молчании, которое всегда воцаряется вокруг очень разозлённого человека, — один из братьев попросил меня помочь отнести сундуки госпожи…

— Да ну? А я тебе не говорил, нет, не приказывал поберечь руку? Или ты столь же глуп, сколь усерден?..