Джулианна покорно сделала глоток и почувствовала, как горячая зелёная с золотом струя устремилась в её желудок. Элизанда подлила подруге ещё капельку, но Джулианна только заглянула в кровавую темноту кубка, где цвет травяной настойки полностью растворился в багровом ягодном соке.

— Однажды я упала с крыши, — кратко пояснила она в ответ на вопросительный взгляд Элизанды. — С тех пор я боюсь высоты и обрывов. Как бы ни была надёжна опора.

Элизанда рассмеялась.

— С таким талантом рассказчика, Джулианна, тебе нечего делать у шарайцев.

— Я не люблю говорить об этом, — отрезала девушка. Она не могла без дрожи вспомнить своё падение в темноту, совершенно беззвучное — она закусила язык, чтобы не кричать, — и хоровод звёзд над головой, звёзд, каждой из которых хотелось увидеть её падение.

После того раза она никогда больше не поднималась на высокие башни, избрав своей участью крытые галереи. Она стала жителем тёмных закоулков и подвалов, навсегда отвернувшись от солнца и ветра, царивших над крышами и высокими стенами. Об этом она, впрочем, не любила думать в особенности.

Элизанда вздохнула.

— Нет, ты всё-таки поезжай к шарайцам, Джулианна. Там не будет ни башен, ни высоких крыш — там вообще нет высоких зданий, разве только в Рабате. Ты туда съездишь, но забираться высоко тебя никто не заставит — разве что по внутренним лестницам. Тебе останется только держаться подальше от окон. А если ты не научишься чувствовать себя уютно на высоте, быть может, тебя обучат пользоваться речью, рассказывать истории, не важно, свои или чужие. Тогда я спрошу тебя, что ты делала на крыше, кто был с тобой, кто за тобой гнался или за кем ты гналась.

— Я тебе не скажу. Извини, но… Элизанда, да я даже отцу этого не рассказывала…

Брови Элизанды приподнялись — девушка была удивлена, как того и хотелось Джулианне. Впрочем, почти сразу же лицо подруги стало невозмутимым.

— Джулианна, да я не рассказывала отцу ничего важного с тех пор, как вышла из пелёнок! И вообще, так никто не делает — и не должен делать. Отцы существуют для того, чтобы скрывать от них свои тайны. А вот с друзьями тайнами следует делиться, по крайней мере когда все уже позади.

Джулианна покачала головой; такого друга у неё не было никогда. «И такого отца не было», — подумалось ей с удивившей её самой горечью. Дочь королевской тени — это роль, написанная её отцом. Он придумывал правила, а Джулианна подчинялась им, словно молодое деревце, гнущееся под тяжестью приказов и дающее столько плодов, сколько может на себе нести. Она даже помыслить не могла о том, чтобы иметь секреты от отца, пока не пришлось их завести. Однако с того самого момента её мучила вина за этот молчаливый обман, и вина эта только толкала её на большую покорность отцу.