Кроме того, Элизанда скорее всего говорила правду. Она была опытной и умелой и наверняка могла преодолеть горы пешком; Джулианна же была уверена, что ей самой это не по силам. Она с трудом заставляла себя идти, а Элизанду вид дороги словно подхлестнул, и та пошла гораздо быстрее, почти переходя на бег там, где путь едва заметно шёл под уклон.

Но самым изматывающим во всём этом было небо. Джулианна думала о том, что оставила позади, о том, от чего бежала — о неохотном обещании и о жизни, разрушенной, повергнутой в сомнения одной только встречей с высоким юношей, укравшим её сердце, с юношей, от которого она бежала прочь, отнюдь того не желая. И ещё она гадала, куда она бежит, какая тайна может оправдать такое страшное предательство, если окажется, что джинн ошибся. А над головой Джулианны, занятой всеми этими мыслями, висело необъятное тяжёлое небо, которое давило на неё, заставляя бежать все медленнее и дышать все тяжелее. Огромное тяжёлое покрывало с холодными свечами звёзд высасывало последние силы; Джулианна не смотрела вверх, старалась не поднимать головы, но всё же чувствовала его немалый вес, давящий на плечи, не дающий сделать лишнего шага.

От холмов проку было мало. Чёрные тени, серые блестящие камни — они стояли отдельно друг от друга и не помогали Джулианне нести обрушившуюся на неё тяжесть. И Элизанда тоже не помогала. Она была умна и опытна, она умела ходить, не чувствуя тяжести неба. Она была зла, жадна, она бросила подругу, оставив ей всю тяжкую ношу…

Идти не было сил. Сейчас она сядет, опустится на землю, и пусть небо обернётся вокруг неё подобно платью, подобно упавшему шатру, пусть — главное, не придётся нести его дальше, не придётся идти за этой умной и жестокой Элизандой…

— Джулианна… Ох, прости, ты совсем измучилась, а я и не заметила. Ты права, нам надо отдохнуть. Только не здесь, давай найдём какое-нибудь укрытие, где нас не будет видно, если начнутся поиски. Вон, видишь тот холм? Дойдёшь до него? На самом деле он гораздо ближе, чем кажется, это все темнота виновата. А ты хорошо справляешься, через пару часов уже будет заря, значит, мы шли всю ночь. Ты молодец, держишься гораздо лучше, чем я ожидала. Ну, идём, заставь себя пройти ещё чуть-чуть, мы найдём между камнями место, где можно будет затаиться в тени. Вот, выпей глоток джерета, это тебе поможет. А когда доберёмся до холма, выпьем воды, да? Это будет самая вкусная вода на земле, но её придётся заработать…

И Джулианна заработала себе воду. На языке у неё застыл резкий вкус джерета, и мир снова стал таким, каким был всегда, без миражей и иллюзий. Джулианна поняла, что она всего лишь усталая девушка, которая пытается держаться во всех испытаниях и прячется от единственного человека, к которому её когда-либо влекло, от того, чей голос и облик притягивают её, словно магнитом. А небо… что ж, это было всего лишь небо, и ночь была всего лишь ночью, обычной тьмой, которая оказалась чересчур коротка. И ничего больше.