Маррон решил, что не станет проверять багаж и понадеется, что Редмонд и Радель сумели бежать. Сейчас ему хотелось одного — повернуться и пойти прочь, однако белые страшные глаза сержанта крепко держали его.

Тело сержанта было залито кровью, которая текла из-под гвоздей на руках на грудь и на ноги, а потом собиралась лужицей под его телом. Крови было столько, что пыль не могла её поглотить.

«Я говорил с ней, — прочёл Маррон в его глазах, — говорил…»

Маррон кивнул.

Щиколотки сержанта были пригвождены металлическими шипами, нет, колышками для палаток, понял Маррон, и сержант висел на них и кричал, кричал молча сквозь кляп, и выгибался, чтобы перенести вес на изломанные ноги, и вновь кричал, повисая на руках до тех пор, пока не мог ни выносить боли, ни вздохнуть — и снова выгибался…

«Помоги, — молили его глаза, — я не вынесу, это так больно…»

Рука Маррона скользнула к поясу, где висел его нож. Пальцы обхватили рукоять, и глаза сержанта впились в них с невыносимым напряжением.

Медленно, очень медленно Маррон разжал пальцы, отвёл руку и покачал головой. Он не мог заговорить, не мог объяснить причину своей жестокости. Он знал только, что так надо. Этим утром ему невероятно повезло — да, невероятно повезло, он даже не верил в такую удачу и жалел, что не может заглянуть в мысли правдоведицы, ведь она же прямо помогла ему солгать, — но рисковать, порождая ещё вопросы и подозрения, было нельзя. Кто-нибудь наверняка видел, как он в одиночку подходил к заброшенной деревне. Стоит элессинам вернуться и обнаружить, что человек, которого они обрекли на страдания, убит ударом ножа в сердце — и Редмонд с Раделем пропали, да и Маррон тоже.

И он повернулся и пошёл прочь, отдавая жизнь незнакомца за три жизни, которые он всё же ценил больше, пусть и ненамного.

17. ГДЕ ДОЛЖНО ЕЙ

17. ГДЕ ДОЛЖНО ЕЙ

Из унизительного положения можно извлечь немало уроков, подумала Джулианна, и, быть может, ей предстоит постигать их всю оставшуюся жизнь.

Ночь стала захватывающим приключением, Джулианна даже словно бы вернулась в детство, в те дни, когда она в компании неподходящих для её звания друзей ускользала из спальни, чтобы исследовать крыши Марассона, а позже — подвалы и подземелья города. Если помнить только это, заставить себя снова чувствовать беззаботной девчонкой, она сможет и сегодня броситься в приключения и наслаждаться ими — или почти наслаждаться — до тех пор, пока подчиняются дрожащие пальцы и предательский рассудок…

Они почти ничего не взяли с собой — только флягу с джеретом, по одеялу и по ножу, пищу и воду, серебряные и золотые монеты и кое-что ещё. Элизанда сказала, что платья им не понадобятся, так чего ради тащить лишнюю тяжесть? Одежду можно будет поменять, когда представится возможность, они ведь изображали мальчиков, и платья только выдали бы их. Итак, девушки выскользнули через заднее окно. Охраны у двери не было, Джулианна особо настояла на этом. Если с востока и с запада тебя окружают друзья, а дозоры сторожат север и юг, если деревня оставлена, сказала она, защита ей не понадобится. И потом, она рассчитывает на кое-какое уединение, сказала девушка, смущённо шурша юбками. Смущение было разыграно великолепно, и её слушатели сами покраснели.