«А может, Фэа недостает только в нашем понимании? — размышлял Дэмьен. — Может, мы просто не видим какого-то ключа? Может, мы просто не знаем, куда смотреть?»

Джеральд Таррант осторожно извлек из чехла следующее полотно. И по тому, как он обращался с ним, по глубокой почтительности, с которой он бережно разворачивал его и придавливал углы гладкими, отполированными водой гальками, можно было судить о его значении.

Поначалу Дэмьен не смог разобраться, что это такое. Подвинув одну из ламп поближе, он увидел тонкий абрис континента, разделенного несколькими резкими красными линиями. Очертания берегов были незнакомы ему, но чуть погодя, присмотревшись только к основным формам, он уловил знакомые контуры. Восточные земли. Земли ракхов. Змея. Вздрогнув, Дэмьен внезапно понял, что Стикс на карте течет скорее к западу, а не на север, и впадает в море у Меренты. Лета также сдвинулась, да и береговая линия близ Сета заметно отличалась.

— Древняя карта, — прошептал он.

Охотник кивнул:

— Ей более двенадцати сотен лет. И она не предназначалась для длительного хранения. Если б не мое Действие, она бы давным-давно рассыпалась в пыль.

— Двенадцать веков? — ошарашенно переспросил Сензи. — Это значит…

— Это обзорная карта, — сообщил Охотник. — Тектоническая экстраполяция. Сделана с борта земного корабля перед Высадкой. У меня хранится документ, согласно которому это было стандартной процедурой на борту таких судов. Они проверяли возможные места приземления на сейсмическую активность — и прочие факторы, — чтобы оценить опасность, с какой могут столкнуться колонисты. На то, чтобы определить, годится ли планета для колонизации, обычно уходило от пяти до десяти земных лет. На Эрне понадобилось девяносто. — Он положил ладонь на карту. — И вот причина.

— Сейсмическая активность, — невесело подытожил Дэмьен.

Охотник подтвердил:

— Достаточная, чтоб сделать колонизацию затруднительной, если не вообще невозможной. Может быть, если бы у них был выбор, корабль вообще бы ушел отсюда. А может быть, у них не оставалось выбора. Они зашли так далеко, отказались от стольких планет на своем пути, что, если бы отвергли и эту, идти было бы уже некуда. Они зависли на самом краю Галактики, и ничего кроме тьмы впереди, и только два варианта — высадить колонистов и расселиться здесь или двинуться дальше. Возврата нет. Пути домой нет. Таковы были законы.

— Они были безумны, — выдохнул Сензи.

— Может, и так. Как и те мужчины и женщины, что бросили вызов восточному морю, чтобы выяснить, что лежит за ним. Как те, кто отправился к Новой Атлантиде, не испугавшись тамошних непрерывных извержений… Как эта леди, что прошла под Завесой, чтобы исследовать запретные земли. Человеческое безумие — жажда знаний, жажда нового, тоска по запретным пределам. Но хотя мы и их дети, я бы сказал, что у нас есть некоторое право на критику. — Он постучал по карте тонким указательным пальцем, отметив точку в трехстах милях восточнее. — Если наш враг действительно существует, — закончил он тихо, — его нужно искать вот здесь.