Сензи прижимался к стене утесов, ослепленный рассеянной влагой. Трудно было что-то увидеть, трудно сориентироваться, где они находились и где им надо оказаться. Он попытался Творить, но его Действие полностью зависело от поля зрения — а здесь оно сузилось до невозможности.

— Сюда! — Возглас Тарранта прозвучал неожиданно отчетливо, но, разумеется, посвященный Усилил свой голос.

Сензи попытался отозваться, но его лошадь шарахнулась от невиданного доселе зрелища, и он вынужден был укротить ее, прежде чем посмотрел, куда показывает Охотник. Еще он заметил, как Дэмьен одной рукой придерживает лошадь Сиани — та, обезумев от страха, готова была нестись стрелой, и давно бы так и сделала, если б ее не держали.

— Сюда, — повторил Охотник, указывая на скальную стену.

В первый момент ничего не было видно. Потом — по воле случая или по воле Тарранта — стена тумана перед ними разошлась. Теперь можно было разглядеть брешь в стене утесов, через которую вырвавшаяся на волю река невысоким, но яростно грохочущим водопадом низвергалась в Змею. Стало видно еще, что уровень воды в реке когда-то был выше — или это был след дождливого сезона — и в стене вдоль течения выточен эрозией узкий уступ. В десяти ярдах над потоком, в полумиле пути от них. Все равно что на другой планете.

— Как насчет того, чтоб расступились воды? — прокричал Тарранту Дэмьен — это, видимо, было шуткой на религиозные темы, потому что Охотник скупо усмехнулся.

«Назад пути нет, — мрачно размышлял Сензи. — А вперед ведет только этот путь».

Как бы в ответ на его мысли Дэмьен соскользнул со спины своей лошади и потоптался на галечной насыпи. Некоторое время повозившись среди тюков, он отвязал один и взвалил его себе на плечи. И посмотрел на своих спутников. Его лицо выражало мрачную решимость, и Сензи понял, что так или иначе, с лошадью или без нее, священник поднимется на уступ. Пойдут ли они за ним? Сензи посмотрел на Сиани, и сердце его сжалось, когда он увидел ее глаза и прочел, что в них было. Это была не храбрость, даже не твердость — ей просто уже нечего было терять.

Остальные тоже спешились. У Тарранта были с собой личные вещи, но кроме этого его лошадь везла часть лагерного снаряжения отряда; Дэмьен просмотрел узлы, выбрал наиболее нужные и молча забросил их на спину. Лошадь Сиани, почувствовав, что ее освободили от груза, встала было на дыбы, но резкое слово Тарранта прорезало рев реки, и, вздрогнув, та покорно подчинилась.

Ведя лошадей в поводу, они осторожно двинулись вперед, ничего не видя в сплошных брызгах, ощупью отыскивая тропу. Рев воды был подобен грому, в ее оглушающей какофонии невозможно было говорить и почти невозможно думать. Но Сензи пытался ступать твердо. Сиани однажды споткнулась, но он быстро подхватил ее под руку, поддержав сзади, пока она искала, куда поставить ногу. Его поразило, что лошади еще тащились за ними, хотя и выглядели совершенно ошалевшими. Наверное, Таррант помог этому; но, видят боги, они сейчас от кого угодно приняли бы помощь.