Дэмьен присмотрелся поближе к этим блестящим безделушкам. И что-то внутри него сжалось. Он негромко зашипел, совсем как ракх; мышцы его напряглись. Он еле-еле удержался, чтоб не схватиться за меч.

« Не здесь. Не сейчас. Сначала найди выход из этого проклятого муравейника «.

Он постарался загородить спиной узор на стене, чтобы его не увидели женщины, надеясь, что больше нигде такой выставки нет. Отчаяние поднималось в нем, слабость, что пришла вслед за осознанием собственного бессилия. Но он и вправду был бессилен: его обессилила тьма, и лабиринт, и отсутствие Фэа, пригодного для Творения, но более всего всевидящая власть врага, который и теперь, быть может, обшаривал земли ракхов, разыскивая их. Хоть это немного утешало — пока они остаются под землей, есть шанс, что он их не обнаружит.

Пещерные ракхи стали подходить поближе, кто на двух, кто на четырех конечностях, они подбирались, сколько хватало храбрости, и отскакивали, шумно фыркая, когда чуждый запах достигал бледных ноздрей. Хвосты возбужденно били по бокам, свиваясь и развиваясь, как змеи. Как это они чуют запахи в такой вони, подумал Дэмьен; в такой тесноте смешанный смрад плесени и звериных тел был невыносим. Он привлек Сиани к себе, прикрывая ее; Хессет держалась позади — ее» свой-не-свой» запах мог спровоцировать агрессию.

Утыканный окликнул людей. Выждав мгновение, он разразился резкой речью, обрушив на Хессет серию ракханских фраз, звучавших как угрозы. Еле сдерживаясь, она стала переводить:

— Он говорит, это крайний народ, они живут на самой границе места… «места-нет». Он говорит… — Она судорожно вздохнула; ей приходилось стоять и переводить, хотя все ее животные чувства криком кричали, что нужно спасаться бегством. — Он — видящий-во-сне, и они будут делать то, что он скажет. Он попросит их, и они оставят нас здесь, и мы будем спать в… нет… Не могу… — Волнуясь, она прервала речь. — Я не знаю, о чем он.

Но утыканный упорно продолжал.

— Отсюда они могут провести нас к Дому… к месту голубого света, — поправилась Хессет.

Дэмьен слышал, как натянуто звенит ее голос — признак жесткого самоконтроля, не присущего ни ей, ни ее народу. «Умница, — думал он. — Так и держись».

— Он говорит, прямо под этим местом туннели, которые нам нужны, но по ним нельзя ходить. Они очень узкие, а стены… «сейчас-падать», так он сказал. Это заброшенные туннели. — Ее тонкие ноздри раздувались в ужасе, невольно реагируя на неведомую угрозу. Она еще раз глубоко вдохнула — медленно, словно с усилием втягивая воздух. — Очень опасно. — Перевела ли она слова этого сновидца или откликнулась на собственные мысли? — В прежние времена там много умерло, в этом «месте-нет». Теперь ракхи туда не ходят. Ни один ракх туда не пойдет.