Лепестки оказались теплыми и живыми. Казалось, они сами тянутся к рукам, их ласкающим, раскрываются навстречу прикосновениям…

А еще через мгновение что-то хрустнуло под ногами, и Элхадж полетел в кромешный мрак. Это оказалось дико, неуместно, неожиданно, и подобного просто не должно было быть рядом с золотыми розами… Но – это, похоже, была самая обыкновенная ловушка.

«Но кто?..» – успел подумать Элхадж до того момента, как ударился о дно ямы.

* * *

Вскочить и выхватить из-за пояса нож было делом секунды. Другое дело, что синх, даже и вооруженный, мог оказаться беспомощным перед тем неведомым противником, который так ловко завел его в западню.

… Тяжелый вздох. Один, другой…

– Кто здесь?

Глаза медленно привыкают к темноте, слишком медленно…

Элхадж попятился, выставив впред зажатый в руках нож, споткнулся о что-то округлое и гладкое, затем уперся спиной в каменную стену… и только потом смог разглядеть тварь.

Она напоминала щера. Наверное, потому, что имела голову, четыре лапы и мощный хвост. Но на этом сходство заканчивалось, потому что каждый участок тела чудовища был идеально приспособлен к убийству – шипы, клыки и когти. И не подступиться, не рискуя быть прошитым насквозь.

Элхадж судорожно сглотнул горькую слюну. Похоже, кто-то очень могущественный постарался, чтобы Отступник остался в живых. А может быть, это его рук дело? Альсунея взмокла на спине от липкого холодного пота, перед глазами прыгали серые мошки.

– Н-не подходи, – просипел Элхадж, поднимая нож. Хоть и знал, что против такого его оружие не более, чем детская игрушка.

Тварь шевельнулась. Загорелись зло ядовито-желтые глазки, вздыбились шипы на спине… Издалека до синха донесся странный звук, напоминающий царапанье металла о камень, но до того ли было?

Он бросил отчаянный взгляд наверх – может, все-таки есть шанс выкарабкаться?

Нет. Каждая стена четырехугольной ямы не что иное, как добротная каменная кладка. А сквозь дыру, в которую он так неудачно свалился, видна золотая роза, чуть покачивающаяся на ветру.

– Именем Шейниры! – взвизгнул синх, видя, как неотвратимо приближается сама смерть. Отступать было некуда, но замутненный страхом рассудок все еще не мог – и не хотел признавать того, что жить осталось всего ничего.

Тварь шумно вздохнула, потянула носом воздух и остановилась. А затем – тут Элхадж подумал о том, что хрупок рассудок смертного, ой как хрупок… Тварь прорычала:

– А я тебя давно жду, синх.