— А услышат? — обеспокоился Хойре.

— И что? — беспечно отмахнулся Акамие. — Кто узнает пиба, если его не слышал никогда? На нас все равно не подумают. Никому не догадаться ни за что, где мы. Какая радость! Я так устал томиться во дворце. Узником был, узником и остался.

— А хорошо было бы выехать за город, в сады или в долину у реки, поставить шатры, взять с собой певцов и плясуний, пить вино и веселиться! — замечтался Арьян. — Охотиться поехать в горы. Хумм и Злюка валят медведя один на один, ты такого еще не видел, мой царь! — большой, грузный, заговорив о мужской забаве, он оживился, вытянулся вверх, тяжелые черты его лица осветились радостью.

— Не надо об охоте, дорогой мой ан-Реддиль. Единственная моя охота мне дорого стоила — и если бы только мне! А вот просто выехать в степь, хоть ненадолго… Оно, конечно, можно, но… Обо мне слухов не прибавится — некуда уже, и нового ничего не придумают. А вот тебе, Арьян, потом не отмыться.

— Если переодеть царя должным образом, так, чтобы его никто не узнал, то можно это устроить, — заверил Хойре.

— Не узнают, как же! — привычно отмахнулся от евнуховой мудрости ан-Реддиль. — С такой-то походкой! Тут хоть как переодевайся.

— Что походка! — так же привычно отмахнулся Хойре от поспешного суждения улимца. — Верхом он себя ничем не выдаст.

— Ты неправ, мой дорогой, — сказал Акамие. — Брат мой Эртхиа бранился, что в седле я недостаточно ловко держусь.

— Я не знал, что ты умеешь держаться в седле… — удивился Арьян.

— Вот что за слава у меня! — пожаловался Акамие Сиуджину. — А ведь я участвовал в аттанском походе.

— Правда, — смутился ан-Реддиль. — Как я мог забыть? Ну так беды нет. Что ты не можешь отучиться от того, чему был обучен в детстве, — это беда. А в седле держаться ты просто недоучился. Это можно исправить. Видно, твой брат жалел тебя, и зря. Я берусь в три дня сделать из тебя всадника, какого не отличишь от прочих. Вот только…

— Да, — сразу понял и согласился Акамие. — Плеть — благо в руках учителя.

— А я, — сказал Хойре, — дам твоему учителю такую плеть, которая не оставит следов на твоей спине.

— Я один ничем не полезен господину, — сказал Сю-юн. И сразу Акамие наклонился к нему и шепнул:

— А ты утешишь меня после урока.

— И я дам тебе мои волосы, чтобы сплести косу.

— О нет! — воскликнул Акамие. — Что ты!

— Совсем немного, — одобрил Хойре. — Мы обошьем края головного платка, и наш повелитель будет совсем как раб, недавно получивший волю. Даже если он и будет неловок в седле, никто этому не удивится.

— Давайте выпьем еще, — предложил ан-Реддиль и потянулся за кувшином. — Как, ты говоришь, поется у вас в застольной песне? — спросил он Сю-юна.