— Что же, — смущенно оправдывался ан-Реддиль, — я ведь не для себя! Я бы и больше прихватил, да на кого вьючить? Хумм-то дома оставался. Ну, хоть меньше досталось тем, кто пришел грабить дворец. А я — для повелителя.

А когда разгружали повозки (а в Кав-Араван они прибыли уже с тремя), оказалось, что и обе дарны, Око ночи и Сестру луны, и Сиуджиновы пиба и тинь умудрился прихватить с собой основательный во всех начинаниях ан-Реддиль, и ларец, в котором хранились книги ан-Аравана.

— Это-то ты как вынес? — ахнул Акамие.

— Да что там, — отмахнулся Арьян, краснея от удовольствия и гордости. — Сожгли бы и переломали. А тебе — радость.

— Стыдно мне было плакать о книгах, когда люди погибли. Но ты вернул мне радость, правда. Что же раньше не сказал?

— Да все некогда было… — смутился ан-Реддиль.

Акамие встал на цыпочки и обнял его.

Сгоряча послали за ними погоню из Аз-Захры, но ашананшеди запутали, закружили ее на ложных дорогах, так что нескоро открылось, где нашел убежище бывший царь Хайра. Пришел один отряд, в который еле собрали всадников: Хайр воевал, каждый хотел лучше искать добычи и славы, чем сторожить дорогу, ведущую из замка в долину.

Скука их быстро одолела: осажденные в замке не обращали на них внимания.

По вечерам слышались музыка и пение, ветер приносил запахи жареного с пряностями мяса. Ашананшеди распугали всю дичь поблизости, а сами ходили охотиться ниже в горах, где склоны покрыты лесом, а то и спускались в долину. Половина уходила на охоту, половина оставалась в замке. Ворота заложили так, что ни с той, ни с этой стороны не открыть сразу. Над воротами поставили лучников — не подойти.

С добычей и вязанками хвороста поднимались на скалу над замком и спускали на веревках прямо во двор.

Самые отчаянные из всадников попытались добраться туда, наверх. Но только один из троих вернулся, изодравшись о камни, еле живой от усталости и пережитого страха. А сбить ашананшеди стрелами — не получалось: ветер уносил стрелы в ущелье. Хорошо был выстроен замок Кав-Араван.

А когда доходили новости, еще скучнее становилось осаждавшим: вслед за Ассанидой чуть не все подвластные Хайру области поднимали мятежи, прослышав, что хайарды выгнали царя и теперь безглавы. Джуддатара провозглашен был царем, но власть в руках держал Кура ан-Джодия, про которого стали говорить, что он в милости у вдовой царицы, бабки нового царя. Войско рассыпалось, уроженцы мятежных областей разбежались по домам и стали врагами, войска не хватало, чтобы усмирить все восставшие области сразу, тут уж не до славы и добычи стало: удержать бы, сохранить бы, чем владели.