Не такое здесь место, не для того строился Лабиринт Манекенов, чтобы давать неудачникам вторые попытки…

Что же ты медлишь, безумец Кармы?!

Фэн не спешил нападать.

Он стоял, задумчиво скребя пальцем рубцы щеки, потом наклонился и поднял валявшийся неподалеку диск.

Рукавом стер один иероглиф.

Писать ничего не стал.

– Не так, – наставительно сообщил повар, зажимая диск под мышкой. – Не так…

И, не выпуская диска, повторил движение Змееныша.

Повторил со сноровкой подлинного мастера, завершив смертоносный захват орлиных когтей в воздухе, и, казалось, темнота вскрикнула от боли.

– Нет, не так, – еще раз повторил повар то ли себе, то ли лазутчику.

Деревянные манекены захлебнулись восторгом, когда орел снова впился в горло.

Повар покосился на Змееныша – смотрит ли? внимает ли? – и продолжил демонстрацию.

Словно забыв, где он и кто перед ним.

И спустя мгновение когти щелкнули у самого лица лазутчика жизни.

– Не так…

Орел помедлил, глухо захрипел и стал расправлять крылья.

Говорят, перед смертью человек видит всю свою жизнь; всю, без остатка.

Возможно.

Змееныш ничего не видел. То ли жизнь у него оказалась не такой, чтоб просматривать ее в последний момент, то ли еще что… но причина странного поведения повара стала внезапно ясна для лазутчика.