Даттам встал на одно колено и попытался поцеловать руку государя. Тот со страхом отступил.

– Господин Даттам, – проговорил Инан дрожащим голосом, – к чему такие церемонии! Зачем вы меня звали?

– Вы как-то хотели, – сказал колдун, – услышать об обстоятельствах смерти вашего отца. Сегодня Большое Единолуние – вам могут ответить.

– Кто, вы?

– Нет, покойники. А я пока еще не покойник и приложу все силы, чтобы им не стать.

И с этими словами Даттам повернулся и пошел по коридору. Черный его плащ хлопал и вился за ним. Государь и Идасси поспешили вслед за Даттамом.

Даттам свернул налево, потом направо, прошел анфиладой и, наконец, вошел в высокую комнату, затянутую черным крепом. Стены комнаты были почти сплошь украшены высокими, до потолка, зеркалами в золотых рамах. С капителей над зеркалами свисали мраморные гроздья винограда. Комната была пуста, если не считать небольшого столика, на котором горел светильник в форме уточки и лежала жертвенная бумага палевого цвета, лучших инисских сортов. На полу, обведенный белым кругом, стоял серебряный таз, где плавали еловые ветки.

Еще один белый круг был обведен вокруг всей комнаты. Комната была квадратная, и поэтому круг касался всех четырех дверей комнаты и не дотягивал до ее углов.

Даттам велел Идасси и Инану стать шагах в трех от таза. Сам он подошел к столику, взял бумагу и начал быстро писать бисерным почерком. Написав, взял бумагу, прочел написанное вслух и, взяв ее щипцами, поднес к огню.

Государь вскрикнул. Бумага, вместо того чтобы загореться обычным пламенем, вдруг вспыхнула ослепительным бело-стальным цветом и начала сгорать, с шипением и треском разбрасывая вокруг себя искры.

– Чу! – закричал Даттам, роняя щипцы со сверкающим комом в таз.

Таз зашипел, из него начал подниматься бледный пар, и вскоре Идасси и государь увидели, что дым складывается в тонкую женскую фигурку. Женщина дрожала и слегка колыхалась: она была одета в белую погребальную юбку и белую же кофту, и ее волосы были сколоты простой жемчужной заколкой. На мгновение отведя от привидения глаза, Идасси глянул в зеркало и похолодел: все они трое – государь, Даттам и Идасси – отражались в зеркалах, женщина же не отражалась ни в одном.

– Спрашивайте же, государь, – раздался голос Даттама, – а то ее отлучку заметят, и нам всем влетит от небесных чиновников за нарушение мирового распорядка!

– Как погиб мой отец? – спросил государь.

– Его убили по приказу Касии, – ответило привидение. – Когда государь вызвал наследника Харсому в столицу и стало ясно, что государь намерен отречься от престола и передать его Харсоме, императрица Касия страшно испугалась. Она убила мужа и свалила вину за это на Харсому.