Собственно говоря, Илана не представляла, зачем пришла. Надо было убить время, надо было научиться жить в новом мире — без Стефана и, видимо, без Рене. Прострация, в которую впал отец, скрытая тревога в запавших глазах Шандера Гардани, настороженные лица придворных — все говорило, кричало о том, что с прежней жизнью покончено.

Ланка пока сама еще не понимала, чего же она хочет для себя. Уехать в Эланд и там, став великой герцогиней, завоевать Рене, как она мечтала еще несколько дней назад? Или побороться за таянский престол? Но пожертвовать любовью?! К этому принцесса не была готова. Девушка хотела получить все. Ей было очень стыдно это признать, но острая боль, вызванная гибелью братьев, уже уступила место мыслям о том, что же будет с ней, Иланой Таянской. Иное дело Герика. Глядя на тарскийку, принцесса испытала мучительный укол совести — та, казалось, уже находилась по другую сторону жизни. Мелькнула мысль: «А ведь она действительно любила Стефана, и каково бы было мне, если бы в домовом иглеции сейчас лежал Рене?!» Ланка порывисто бросилась вперед и обняла бывшую подругу за плечи. Та вздрогнула и слегка отстранилась:

— Не надо… Ничего больше не надо.

Илана молчала, не зная, что говорить. Герика тоже. Потом подошла к туалетному столику и достала шкатулку из драгоценной корбутской лиственницы:

— Я хочу, чтобы ты взяла это себе.

— Что это?

— Камни, мне они больше не понадобятся, — королева открыла крышку, и принцесса с трудом удержала крик восхищения. На пожелтевшем белом шелке мерцали и переливались немыслимой красоты рубины. Каждый камень стоил четырех, а то и пяти лучших атэвских скакунов, а камней было множество. Герика выложила на стол диадему, ожерелье, серьги с подвесками, два браслета и перстень. Ланка с трудом оторвала взгляд от мерцающего на скатерти багрового зарева.

— Я не могу это принять!

— Должна же я кому-то их оставить, — тихо возразила Герика. — Я больше никогда не буду носить драгоценности. Особенно эти!

— Но ты их и раньше не носила.

— Это камни… Говорят, их носила в юности сама Равноапостольная Циала… Они всегда были у отца… Когда Рене и Шандер его поймали, Стефан отдал их мне.

— Какие красивые! — Принцесса нежно прикоснулась рукой к алой капле. — Спасибо тебе, но я не могу их взять. Ты успокоишься, пройдет время.

— Нет! — с неожиданной твердостью ответила королева. — Мне они не нужны. Я их всегда боялась, они слишком хороши для меня. Примерь.

Если б кто-то с утра сказал Илане, что она сегодня же замрет от счастья, примеряя перед зеркалом серьги, она запустила бы в мерзавца первым, что подвернулось бы под руку. Но, любуясь своим отражением, девушка забыла обо всем. Кроме Рене. Когда он увидит ее в этих рубинах… Она с досадой вспомнила о трауре, затем о том, что вела себя гадко, сначала воспользовавшись горем Герики, а потом забыв о нем. Илана торопливо сняла украшения, и день за окном словно бы померк…