Но одному ублюдку в радостном Ладаньерском замке этой ночью было не до веселья, и я его более чем хорошо понимал.

Расставшись с королем и охладив немного свою дурную голову, я решил воспользоваться любезно предоставленной его величеством форой и пошляться по замку до рассвета. Не знаю, надеялся ли я встретить Йевелин — это было маловероятно и, наверное, неправильно. Паулину я тоже не видел, как и ее мужа, — я бы не удивился, если бы они уехали в Мелодию без меня. В конце концов, я уже большой мальчик, могу позаботиться о себе сам. Вот только правда ли могу?

Буйное веселье вокруг меня — угнетало, а парочка, увлеченно совокуплявшаяся прямо на полу посреди одного из коридоров, в который я имел неосторожность сунуться, добила окончательно. На долю мгновения мне показалось, что женщина, обвившая ногами торс сопящего над ней рыцаря — Арианна Сейт-Аннен, но я тут же понял, что ошибся, и поспешно убрался оттуда. Они меня не заметили, а если и заметили, не сочли нужным отвлекаться.

Не знаю как, но в итоге я забрел на внутреннюю террасу одного из малых залов, находящуюся под самым потолком и выходящую окнами на город. В зале допировывали пятеро или шестеро лордов. Их пьяный ор перекрывал заливистый, совершенно безумный женский смех и пронзительный визг флейты одинокого музыканта, который надеялся выдоить из хмельных господ как можно больше. Я бы там не остался, но как раз в этот момент настырность флейтиста господам вконец опротивела, и один из них съездил ему плашмя мечом пониже спины. Певец сбежал с жалобными воплями, а господа, от души похохотав, стали вести себя потише. Терраса была в двадцати футах над их головами и освещалась двумя факелами у сквозных выходов, но один из них погас, а другой успели стащить, и здесь было совсем темно. Когда я подошел к окну и стал смотреть на город, крики внизу отдалились настолько, что я почувствовал себя почти в уединении. И только тогда задумался о том, хочу ли этого уединения. Впрочем, как ни крути, лучше быть одному, чем…

«В таком случае почему ты не убрался отсюда сразу же?» — резонно вопросил я сам себя и затруднился с ответом. Что-то еще оставалось. Чего-то я еще ждал от этой ночи, хотя, кажется, и так получил уже достаточно. Но всё ли?

Нет, только не это, подумал я мгновение спустя. Ведь не это же… правда?

Интересно, я когда-нибудь отучусь врать? Хотя бы самому себе?

— Милорд, вот вы где. А мы с дочерью, вообразите, повсюду вас разыскиваем. Она полагала, вы уже уехали, но я будто чувствовала… Какая приятная неожиданность.

Вы поистине самая приятная из всех неожиданностей в моей жизни, миледи, хотел ответить я, ответить и посмотреть, как изогнутся ее нарисованные брови: медленно, очень выразительно, каждым своим движением выдавая недюжинное умственное напряжение. Эх, сударыня, если бы вам мозги в свое время нарисовали так же искусно, насколько проще было бы и мне, и вам… Но вы никогда не умели использовать искусство окружавших вас художников по прямому назначению. И макияж ваш отвратителен.