— Нет! — задрожал от гнева мертвый чернокнижник. — Нет! Нет! Ты не сделаешь этого! Не сделаешь!

Жрец Морра продолжал распевное чтение молитвы, направив всю свою волю и всю святость его служения на богопротивное существо, находившееся перед ним.

Обряд столь же старый, как Мидденхейм, призвал на помощь жрецу незримые силы — они вцепились в нежить и начали медленно выталкивать ее из того обиталища, в котором он засел. Баракос сотрясался в конвульсиях, кашлял, разбрызгивая мерзкую жидкость.

— Нет, ублюдок! Нет! — посылал он жрецу проклятия на смеси тысячи языков.

Это была отважная попытка. Драккен, наблюдавший за этим поединком воли и магии, на мгновение поверил в то, что жрец может преуспеть. Но тут извивающийся чернокнижник дошел до Дитера Броссмана и, содрогнувшись, скинул его с постамента злобным ударом неживой руки.

Буря внезапно утихла. Последние градины врезались в избитые мостовые. Розовая ночь внезапно потемнела.

Наступил решающий момент. Момент, когда отвратительная тварь становилась еще более отвратительным божеством.

Каждый язык пламени в городе внезапно угас: свечи и светильники, факелы и фонари, костры и пожары. Погасли все огни.

Кроме одного.

При помощи Лении Арик по одной ступеньке за раз наконец поднялся на постамент. Тут он и увидел то, что когда-то было Эйнхольтом. Быстрым взглядом он окинул вершину постамента. Каспен. Левенхерц. Драккен и Ганс. Столько усилий, столько потерь…

— Снова ты? — прогремел Баракос. — Арик, детка, ты пропустил столько интересного. Ты опоздал.

Рыцарь здоровой рукой начал раскручивать свой молот. Горящая Вечным Огнем шкура прочерчивала в воздухе большие огненные круги. Бесконечный Огонь, пламя волка-бога. Молот свистел, шкура слепила глаза неземным сиянием.

Арик выпустил рукоять. Именно так — плавно, без рывков — учил его метать молот его друг и наставник. Ягбальд Эйнхольт.

Горящий молот ударил чернокнижника в грудь и повалил его наземь.

Напротив него без сил упал Арик.

Ления посмотрела на сбитого с ног чернокнижника, увидела, как тонкие языки Вечного Пламени вырываются из его смятой, пробитой груди, а чернокнижник тем не менее пытается подняться. Горящий молот лежал рядом, постепенно угасая, как если бы он был последней надеждой на спасение.

Мертвец приподнялся, словно из могилы, и его единственный глаз вперился в Лению.

— Я не думаю, что… — прохрипел чернокнижник, и это уже было слишком для девушки.

Она рванулась вперед. Вся ее сила понадобилась, чтобы поднять тяжелый молот Арика. А о том, что у нее хватит сил взмахнуть этим молотом и опустить его на проклятую тварь, Ления не знала и сама. Однако сил хватило.