— Ересь! — Камениат очертил солнечный круг и одновременно плюнул, словно ему срочно потребовалось сделать и то и другое и ни один из ритуальных жестов не мог подождать.

— Задавать вопрос — не ересь, — мягко проговорил Ршава.

— Задавать такой вопрос — ересь, — отрезал вселенский патриарх. — И не надо играть со мной в логические игры! Если ты утверждаешь, что Скотос может быть сильнее Фоса, то что это, как не подрыв веры?

Он был прав, и Ршава это прекрасно понимал. Поэтому он дал единственный возможный для него ответ:

— А что, если я говорю правду, утверждая это, пресвятой отец? Все, что я видел в последнее время, заставляет меня верить в свою правоту.

— Что, если ты говоришь правду? Ну и что с того? — (Такой цинизм потряс даже Ршаву.) — Что с того? — повторил Камениат. — Ты хочешь, чтобы люди начали грабить, убивать и насиловать, полагая, что этого от них хочет темный бог? Хочешь, чтобы они думали, что после смерти их ждет только вечный лед? Разве кому-нибудь станет от этого лучше? Я так не думаю, и ты тоже, если у тебя есть хотя бы крупица здравого смысла.

Ршава насиловал и убивал, думая, что этого от него хочет Скотос. Он и теперь так думал и считал, что это важно.

— Я прелат города первого ранга, — напомнил Ршава. Таких городов в империи Видесс насчитывалось шесть или восемь. Столица к ним не относилась: она составляла отдельный, собственный класс. — Мой ранг дает право созвать синод по вопросам доктрины, — заявил прелат. — У меня есть право, и я намерен им воспользоваться.

— А у меня есть право сказать тебе, что ты смутьян и идиот, и я намерен воспользоваться им! — взорвался Камениат. — Валяй! Разошли извещение о созыве синода. Будет тебе синод! Как ты сказал, у тебя есть на это право. Но потом ты пожалеешь так, что и представить не сможешь. Хоть это ты в состоянии понять? Ты напрашиваешься на то, чтобы коллеги-церковники приговорили тебя за худшую ересь, которая только известна. И они приговорят! И даже родство с автократором не спасет тебя, если ты попытаешься поклоняться Скотосу. Если ты это сделаешь, тебя уже ничто не спасет.

— Посмотрим.

Ршава подумал, не изложить ли патриарху то, что сказал прелату Аротр и что сказал Малеин. Но решил промолчать. Аротр был слишком мелкой рыбешкой, слишком уязвимой. А автократор мог и сам все сказать; Ршаве не пристало говорить за него. Если бы Ршава не понимал этого сам, Малеин очень быстро прочистил бы ему мозги.

— Если ты не передумаешь, то пожалеешь, — предупредил Камениат. — То, что ты предлагаешь, — безумие.

— В этом мы согласны, пресвятой отец, — ответил Ршава. — Безумие поглотило мир. Вы хотите, чтобы все думали, будто это не так. Вы хотите, чтобы люди верили, будто все так, как было всегда. Чтобы они думали, будто все прекрасно и им нужно лишь идти дальше тем же путем, каким они шли всегда. Мне очень жаль, но так больше не получится.