Они везли с собой шкатулку с бумагами, в числе коих было собственноручно написанное придворной дамой по имени Сандомелия признание в том, что тридцать лет назад, прекрасным летним днем, час в час с королевой Дамора, она родила от короля Редрика незаконного сына, который и был незаметно подложен ее сподручниками в колыбель новорожденного принца. Сама она собиралась в это время ехать по приказанию королевы в монастырь и уехала — с маленьким принцем. Содеяно же таковое было ею из ревности к королеве. В монастыре она пребывала до сих пор и, почуяв близость смерти, решила покаяться и возвратить королю Дамора его законного наследника. Дама сия и впрямь существовала на белом свете и действительно пребывала в данное время в монастыре — один Бог знает, каких трудов стоило Босоногому колдуну ее разыскать. Ему повезло. Как оказалось, бывшая фрейлина королевы Сандомелия обладала незаурядным чувством юмора и, кроме того, не прочь была хоть как-то насолить ее величеству в отместку за свою загубленную жизнь. Она хихикала, сочиняя признание, и обещала подтвердить написанное перед любым гонцом, присланным королем, да хоть и перед самим Редриком! Ее верная служанка также обещала сыграть роль одной из тех самых сподручных, что подменивали принца. И коряво нацарапанное признание этой служанки лежало в заветной шкатулке. Кроме того, было там фальшивое свидетельство о рождении Михаила Анатольевича, то бишь дворянского сына — отец не указан, а мать, бывшая фрейлина, ныне монахиня, дала ему гордое имя Тайрик. По обычаям Данелойна имена, заканчивающиеся на «рик» и «вик», давались, как правило, лишь королям и дворянам из высшего сословия, ибо означали эти окончания на разных диалектах именно «король».
В столице путников ждал Аркадий Степанович с подкупленной престарелой кормилицей и с историей о родимом пятне, которое нашлось на правом плече у Михаила Анатольевича и которое якобы имелось у подлинного принца в момент рождения, а у нынешнего принца Ковина отсутствовало.
По уверениям Баламута Доркина, этого было вполне достаточно, чтобы затеять тяжбу и даже выиграть ее.
До злосчастной свадьбы оставалось всего неделя. Но они уже въезжали в столицу Дамора, носившую тоже весьма гордое название — Тарикоэгойн, что означало в переводе «колыбель королей», — каковое название сами даморы давным-давно сократили до Тагона, что ничего не означало, но было куда удобнее для произношения.
Овечкин волновался ужасно. Но ведь и настоящий принц на его месте, собираясь заявить о своих правах, наверное, волновался бы не меньше. Тем он себя и утешал.