С вечностью.
Он прикрыл глаза, наблюдая сквозь веки мельтешение языков пламени. Он слушал шепот реки — глухой вековечный шум; он знал — это бежит само Время.
Теперь он был подобен Сидящим у Рва. И через несколько минут покоя его дух приблизился — насколько это было возможно — к духу исполинов, чьи спины всегда во тьме, а лица — на свету, пляшущем желто-алом свету огня, горящего в бездне.
«Пора», — подумал каан.
Тотчас же он услышал, как из тьмы приблизились рабы. Все они были из одного племени с кааном, из племени баадар; более того, все они приходились ему какими-то родственниками. И потому-то они понимали его без слов. Им не нужно было что-то объяснять или подсказывать. Они не предугадывали желания каана, — они знали их. Ведь это были и их желания тоже.
Одного из рабов двое схватили за руки, быстро согнули, заставив опуститься на колени. Каан почувствовал, что в его правой руке оказался ножик — простой охотничий нож, пригодный и для смертельного удара, и для обработки шкур. Рукоять из кости, отполированной за долгие годы; лезвие потемнело и стало неровным от бесчисленных заточек.
Каан, наконец, открыл глаза. Прямо перед собой он увидел запрокинутую голову раба; глаза его выкатились от страха, но в глубине этих глаз каан с удовлетворением заметил все тот же огонек — у них было одно, общее желание. Он кивнул, один из рабов, держась за волосы, круче запрокинул голову жертве. Каан пересилил собственный живот, дотянулся ножом и аккуратно чиркнул по выгнутому углом горлу.
Кровь, конвульсии, хрип — все это было интересно, но не имело никакого отношения к делу.
Когда жертва утихла, рабы оттащили ее ко рву и бросили в огонь. Повернулись, почти вопросительно взглянули на каана, и тут же, точно получили приказ, стали подбрасывать в огонь плитки кизяка.
Запахло человечиной. Каан поморщился и сделал движение, будто собирался отодвинуться от рва. Но лишь собирался; рабы, стоявшие за спиной, не шелохнулись. И это было хорошо.
Мир сползает в ров. Но слишком медленно. Сидящие у рва недовольны. Надо помочь миру. Каан кивнул и с удовлетворением почмокал губами. Да.
Хуссарабы пришли, чтобы подталкивать мир. Глупые хумы думают, что каану нужны их женщины, их города, их сокровища, или завоеванные ими страны. Конечно, золото нужно — чтобы купить народы, когда их некогда или не хочется завоевывать. Конечно, нужны и женщины — чтобы рожать новых воинов. Но это не главное, нет.
Хумы не знают, куда идет каан. Это знают лишь Те, кто сидит у Рва. И сейчас они, пожалуй, довольны.