— Мы с тобой уже видели его, — сказал я амнису. — Когда ехали на Арену. У него смешная запоминающаяся бороденка.

Мы свернули в узкий, воняющий всем, чем только можно, переулок. Здесь, в помойке, в поисках пищи рылись с десяток скангеров. Ящероподобные создания размером с крупную собаку чирикали, словно воробьи, отбрасывая передними розоватыми лапами мусор.

Я терпеть не мог этих прямоходящих, лоснящихся, словно плотоядные черви, созданий. Мне отвратительна каждая их черта, начиная от острой хищной морды и выпученных глаз и заканчивая последней чешуйкой на треугольном хвосте. Мне не нравились их осторожные повадки, их наглость, стоило тварям только сбиться в крупную стаю, и вечное желание пролезть из гетто и низких районов куда-нибудь в Золотые поля, чтобы поживиться всем, что плохо лежит.

Четверо отвлеклись от розыска пищи, повернули в нашу сторону испачканные отбросами морды и угрожающе раздули оранжевые капюшоны. Мяурры не обратили на эту падаль никакого внимания. Талер поднял с земли камень и швырнул в скангеров, попав одному из них в бок. Тот взвизгнул, перекувырнулся через голову и рухнул с мусорного ящика в грязь. Остальные зашипели, подобрались, но, увидев в руках моего друга револьвер, решили не связываться.

— Зачем ты это сделал? — спросил я у Талера, когда мы вышли на соседнюю улицу.

— Ненавижу тварей. Хуже крыс. Настоящее стихийное бедствие.

— Между прочим, они разумны и злопамятны.

— Значит, еще больше поводов их истребить! Не знаю, куда смотрит миграционный контроль! У скангеров нет никаких гражданских прав, но они лезут в город с Пустырей, словно тараканы, а никто и пальцем не пошевелит, чтобы их остановить.

— В нашем ррайоне скангерров нет, — сказала Фэркаджамрея, слышавшая беседу.

— Потому что вы сняли с некоторых из них шкуры и повесили на улицах в назидание остальным. Больше мусорщики к вашим домам не лезут. Правильно поступили. — Талер сурово свел брови. — Кстати, ты в курсе, Тиль, что они порой едят любимый тобой маленький народец?

Я неохотно кивнул. Маленький народец на то и маленький, чтобы его обижали все кому не лень. Как я уже говорил, обычно до этих ребят никому нет никакого дела. Если малыши и малышки исчезнут из нашего мира, никто и не заметит.

Мы подошли к дому из красно-коричневого, плохо обожженного кирпича, где на балконах висело влажное, небрежно отстиранное, серое белье. Коты скользнули в подъезд, темный, с исписанными непристойностями стенами, прошли его насквозь и вывели нас к приземистому двухэтажному зданию, во внутренний двор, который никогда не отыскать тому, кто о нем не знает.