Ты должен взять с собой свою колдовскую книгу и собранные тобой компоненты для заклинаний. Твои одежды должны быть того же цвета, что и одежды твоего покровителя. Цвет одежд, которые ты будешь носить позже, когда и если ты приступишь к дальнейшему обучению — т. е. твоя преданность одному из трех богов — будет определен во время Испытания. Ты не можешь брать с собой ни оружие, ни какие–либо магические артефакты. Необходимые магические артефакты будут даны тебе во время Испытания для того, чтобы оценить твои умения владеть подобными предметами.

В случае неудачного, т.е. смертельного исхода Испытания, все личное имущество будет возвращено твоей семье.

Ты можешь быть сопровожден к Башне, но твой сопровождающий должен знать, что ему или ей будет запрещен вход в охраняющий Башню Лес. Любая попытка сопровождающего войти может стать причиной самого печального исхода. Мы не несем никакой ответственности».

Последнее предложение было написано, а затем перечеркнуто, как будто пишущий передумал. Дальше было написано:

«Исключение из этого правила делается для Карамона Мажере, брата–близнеца вышепоименованного испытуемого. Присутствие Карамона Мажере на испытание его брата в высшей степени приветствуется. Ему будет позволен вход в Охраняющий Лес. Его безопасность будет обеспечена, по крайней мере на время нахождения его в лесу».

Рейстлин отпустил свиток, позволив ему упасть на его колени и свернуться самому. У него не было сил держать его в руках. Приглашение пройти Испытание в таком юном возрасте, означавшее то, что его считают способным пройти его даже при его статусе новичка, было невероятно высокой честью. На него нахлынуло счастье, счастье и гордость.

Разумеется, там было предостережение, «В случае неудачного, т.е. смертельного исхода». Позже ночью, когда он будет лежать без сна, не способен заснуть из–за возбуждения и волнения, это предостережение будет стоять перед ним, как костлявая рука, тянущаяся к нему, чтобы стащить вниз. Но сейчас Рейстлин был уверен в себе, горд своими достижениями и тем, что эти достижения произвели впечатление на членов Конклава, и не испытывал ни страха, ни сомнений.

— Благодарю вас, наставник, — начал он, когда овладел голосом.

— Не благодари меня, — сказал Теобальд, поднимаясь. — Возможно, я посылаю тебя навстречу судьбе. А мне не хочется, чтобы твоя смерть была на моей совести. Я так и сказал Пар–Салиану. У него записано, что я возражал против всего этого безумия.

Рейстлин проводил гостя к двери.

— Мне жаль, что вы не верите в меня, Мастер.

Теобальд отмахнулся: