Рука сама собой, независимо от сознания шарила по поясу, расстегивала кобуру «вальтера»…

«Волдырь» прорвался, выпуская наружу острую, сверкающую черным грань. Каменный солдат!

– Бежим!..

Проклятый профессор уже, оказывается, успел, пятясь, почти раствориться в черноте коридора. И, черт побери, Бернике не собирался проявлять ненужное геройство…

Неужели он не убежит от неуклюжего урода, существующего по не известным никому принципам? Да запросто!

Профессор давно остался позади, но не отставал, дыша в спину. Жилистый все же мужик… А тот, кто преследовал, какой? Есть ли у него жилы вообще? Ведь он не отстает ни на шаг! Или это просто своды пустого коридора отражают звуки шагов, дробят их, усиливают…

Бригаденфюрер бросил взгляд назад, махнув лучом фонарика, и лишь стиснул зубы: точное число преследователей осталось неизвестным, но то, что их не один и не два, – очевидно. Бегут неторопливо, ловко перебирая паучьими конечностями, причем некоторые – по стенам, а один даже по потолку! Невозможно, но это факт. Как будто гравитация на этих тварей не действует!

«А что, если выиграть несколько метров, просто бросив им кость?»

Мысль еще не успела оформиться окончательно, а рука с пистолетом уже нашла цель, и грохот выстрела ударил по ушам, едва не разорвав перепонки…

– А-а-а!.. У-у-у!.. Бернике, вы спятили?.. Вы!.. Вы!..

Но офицер только ускорил бег, не обращая внимания на колотье в боку. И на вопли позади. Впрочем, скоро сменившиеся хрипом и хрустом…

Он уже торжествовал победу, когда внезапно, врезавшись бедром во что-то неподвижное, как скала, кубарем полетел вперед, роняя фонарик.

«Что это?..»

Но неожиданно горячая клешня уже перехватила левую руку и сжалась, давя мышцы и дробя кость. В этот краткий миг эсэсовец, причинивший за свою жизнь немало боли другим людям, понял, что чувствует человек, попавший под поезд.

Он еще смог, страшным усилием воли преодолевая всеподавляющую боль, оттянуть смертельный миг, разрядив обойму в наваливающееся на него каменнотвердое тело, услышать звон гильз, отскакивающих от бетонного пола, вдохнуть перемешанный с пряным ароматом свежей крови (в том числе и своей) запах пороха, ощутить на лице густые горячие брызги и…

Третий, последний, «таллбой», у которого что-то случилось со взрывателем, в последний момент передумал засыпать вечным сном в пробитой им сквозь землю и бетон узкой штольне.

От детонации пяти тонн взрывчатки и без того пронизанное тысячами трещин подземное сооружение просело почти по всей площади, хороня под многотонными сводами, превратившимися в надгробные плиты, множество застывших от ужаса подземных обитателей, не успевших выбраться на поверхность после двух первых ударов великанского молота.