До поры до времени однако Рукосил сдерживался, не выказывая подозрений, чтобы не выдать всю меру собственной неуверенности. Вполне беспомощный, он скорее упражнялся в волшебстве, чем настаивал на своей воле. Оставалось только наблюдать, как три почерневших побега свернулись в кольцо вокруг скомороха и принцессы и начали сплетаться в кружевную стенку, положив основание некоему сооружению вроде корзины несколько шагов в поперечнике. Занятые наглядной и целенаправленной работой, побеги мельтешили еще живее — неуловимо, стены корзины или, может быть, клетки поднимались с завораживающей глаз скоростью. Рукосил опомнился, когда плетенная загородка поднялась скомороху по грудь и почти скрыла принцессу — только маленький золотой венец в черных волосах указывал, что принцесса на месте, там где привязали ее к цветам, и никуда покуда еще не исчезла.

— Измена! — раздался роковой возглас.

Преданные государю слованские вельможи волновались. И хотя Рукосил со свойственной ему трезвостью оставался далек от поспешных заключений, собственная унизительная беспомощность, не оставляя времени на раздумья, подталкивала к чему-то решительному. По всему выходило, что следует воспользоваться подсказкой: измена!

— Взять негодяя! — бросил государь, указывая на кота.

Испуганно озираясь, Почтеннейший не успел сообразить возражений и от растерянности замяукал, когда же понял, что чушь несет вместо членораздельной речи, осталось только шарахнуться от спущенных со своры собак. В то же мгновение короткая тяжелая стрела жестоко чиркнула по полу, выбив во мраморе борозду, осыпанный каменной сечкой кот помчался себя на помня.

Грохот, вопли, вой преследовали обезумевшего кота, как привязанные, по всей невообразимо тесной, заполненной людьми, заставленной столами, опрокинутыми стульями палате. Неведомо как очутился он на кружевной ограде и кинулся прямо в цветы, что раскинулись над головами узников, брошенный вдогонку кубок срубил зелень, а кот свалился вниз в укрытие.

Когда, поддержанный под руки вельможами, Лжевидохин добрался до клетки, за которой скрывались теперь трое, черные побеги перебросились через верх и вовсю принялись заплетать свод, чтобы накрыть убежище. Полное заточение узников было делом непродолжительного времени.

— Великий государь! — задыхаясь, взывал кот, который опасался волшебной западни не многим меньше, чем собак и метательных кубков. — Не вели казнить! Припадаю к стопам!

— Оно ведь, и в самом деле, неплохо бы выбраться, — скороговоркой бормотал невесть что скоморох. Сквозь просветы в черных кружевах было видно, как он дергается, пытаясь освободиться от опутавшей их на пару с принцессой в несколько витков веревки. Небрежно затянутая, веревка как будто бы поддавалась, сползала ниже, с груди на живот, хотя до полного освобождения было еще далеко.