— Не смей вымещать на нем свое дурное настроение, — сказал Маледикт и проскользнул в библиотеку. Джилли и Янус последовали за юношей; их шаги раздавались в его ушах, как отдаленная барабанная дробь, слова доносились словно далекий шум океана — тихий, бессмысленный, повторяющийся. Маледикт рухнул в кресло и стал наблюдать, как они спорят, и размышлять, не придется ли ему снова вмешиваться. Маледикт подумал, что пора бы ему и проголодаться, но все, что он ощущал, были мокрое прикосновение крови сквозь льняную рубаху и душевная усталость, подобная оцепенению.

Маледикт прервал пререкания, обратившись к Джилли:

— Джилли, пожалуйста, наполни мне ванну. Я весь в крови. А потом выполнишь еще одно мое поручение. Я хочу, чтобы ты забрал со счетов наши средства и перепрятал там, где Арис и его гвардейцы их не найдут. Я достаточно наслышан о привычках итарусинцев и знаю, что они постараются получить денежную компенсацию за смерть Данталиона.

Янус открыл было рот, но Маледикт тут же накинулся на него:

— Ты позволил Арису послать со мной эскорт из гвардейцев. Так что теперь не смей возражать. Я поступлю так, как считаю нужным.

* * *

Маледикт нежился в теплой ванне, время от времени поднимая волны. Хотя вода уже приобрела красноватый оттенок и начала остывать, она действовала на Маледикта успокаивающе — так же, как руки Януса, которые медленно распутывали его слипшиеся от крови волосы. Юноша рассеянно шлепнул по воде и скривился при виде струек крови, стекающих с волос.

— Ты поступил глупо, убив Данталиона, — тихо, словно тщательно контролируя свой гнев, произнес Янус. Он перестал гладить волосы пальцами и взял редкий гребень из слоновой кости, оправленный в серебро. — И дважды глупо, убив его подобным образом. Не надо было демонстрировать Арису кровь на своем клинке. Король мог бы с легкостью приговорить тебя к повешению.

— Меня это не пугает, — ответил Маледикт. — Ани могущественнее любого из королей. Пока что мне удавалось избегать виселицы.

Маледикт взял губку и отер руку, смыв подтек, до сих пор упрямо не поддававшийся воде. При виде крови в животе у него клубком собралось напряжение.

— Ты сошел с ума, — сказал Янус. — Я принимаю Чернокрылую Ани как твою покровительницу — я сам видел доказательства Ее существования; но это не повод отбросить доводы рассудка. Мне нужен твой ум, а ты только и думаешь, что о крови.

— Твоих рук дело, — отозвался Маледикт. — Я бы удовольствовался смертью Ласта, если бы ты ее не присвоил. Теперь я должен убивать снова и снова, чтобы не потерять уже отвоеванное. Разве удивительно, что это превратилось в привычку? — Обида Ани смешалась с его собственной, и слова Маледикта становились все резче; руки под водой сжались в кулаки. — Я бы отказался от всего в мгновение ока. Ради тебя. А ты — ты заключил сделку с Арисом, — Маледикт отпустил мочалку в воду. — Ты пообещал ему — кстати, что именно ты ему пообещал?