Саша автоматически нажал на кнопку и сказал «Алло».
«Саша? Саша, это Маша» — сказала трубка. Саша перестал дышать, слышать и соображать. Люди на платформе замахали ему руками и начали широко открывать рты.
«Привет, — сказал он телефону. — Как дела?»
Дежурная стояла уже напротив Саши на платформе и тоже махала ему руками, продолжая, видимо, свистеть. Саша ничего не слышал, кроме машиного голоса в трубке.
«Дела хорошо, — отвечала Маша. — Я тут уезжала на пару недель в командировку. Я только сегодня получила твое письмо, а ты, оказывается, уже уволился».
«Нуууу…» — сказал Саша и услышал свой голос как будто в кинотеатре с долби-стерео. Его «ууууу» длилось слишком долго и шло как будто сразу со всех сторон. Саша переступил с ноги на ногу и растерянно оглянулся. Из тоннеля на него надвигался ослепительный белый свет.
«Саша? — спросила трубка. — Ты меня слушаешь? Я хотела тебе сказать…» Люди на платформе замерли. Поезд несся прямо на Сашу, свирепо скрежеща тормозами. Саша зажмурился и покрепче сжал медведя в кулаке.
«Я тоже тебя люблю», — сказала Маша.
6 Дисков Успех
6 Дисков
Успех
Гарантирует успех любого предприятия, хорошие доходы и приятную, гармоничную жизнь в мире с собой. При неблагоприятном раскладе появляется опасность зазнаться, всерьез почувствовать себя "избранником небес", со всеми вытекающими непригляными последствиями.
Ольга Эмдин Как теплый дождь
Ольга Эмдин
Как теплый дождь
Бессмертие, как у нас принято говорить, в конце концов, вопрос традиции. Как всегда, некоторая неточность только придает законченности
Так, в соответствии с нашей традицией, я, очень молодой четырехсотлетний человек, с удовольствием обживался в городе, который выбрал для своего сатурнового цикла.
Этот город я присмотрел для себя уже давно: как предписано, в меру старый, в меру заброшенный — и безмерно прекрасный.
Ни слова о барокко. Ни слова о каштанах, сумерках, мощеных улицах и их именах, дежурном «прошу пана», запахе — то кофе, то шоколада, трамвайном звоне, сирени, — пока не вберу в себя самый строй города, пока не сольюсь с его брамами и кавярнями, пока «прошу пана» не будет точиться из меня сколь учтиво, столь же и надменно, — я не оскорблю визгливыми признаниями этот воздух, этот туман, этот дождь.