Я ведь чувствовал: с ним происходит что-то неладное под пристально-чёрным взглядом Ка-Йен. Я остался узником, а серебро освободилось? Похоже. Но от чего? Иглы по-прежнему сидят в моём позвоночнике, значит, память осталась при зверьке. Больше не отвечает говорящей? Может быть, потому, что свободу получило сознание серебра? Свободу от слов, окончательную и бесповоротную?

И словно подтверждая мои предположения, женщина произнесла:

— Оно больше не говорит со мной. Но оно всё-таки слышит и, значит, способно получать и исполнять повеления. Можешь считать, тебе повезло, а вот твоему другу...

Она встала и подошла к Боргу, застрявшему где-то на границе между сном и небытием.

— Ему повезёт меньше.

Полы накидки чуть раздвинулись, пропуская вперёд затянутые в перчатки кисти рук.

— Эй, проснись!

Приказ заставил вздрогнуть даже меня, хотя предназначался другому, а по телу великана прошла отчётливо заметная судорога. Веки Борга раскрылись резким и наверняка болезненным рывком, но рыжий не попытался встать или вообще шевельнуться. Пробует оценить обстановку? Скорее всего. Хотя могу себе представить, что он чувствовал в момент пробуждения, попрощавшись с сознанием и вновь вернувшись в мир по приказу одного и того же господина.

— Я нечасто доверяю своего питомца чужим рукам, но следующего восхода луны ждать несколько дней, а держать тебя в глубоком сне дольше опасно, вдруг и вовсе не проснёшься, поэтому...

На левой ладони женщины замерцала горсть лунного серебра.

— Это ничуть не больно, не бойся. Всего лишь холодно.

Крупинки струйкой потекли из одной ладони в другую, потом обратно, двигаясь словно по собственной воле, всё быстрее и быстрее, пока не стало казаться, что они слились воедино, превратившись во что-то вроде ленточки или... Змейки.

— Но такой большой и сильный мужчина не боится холода, ведь верно?

Она накрыла одну ладонь другой, а когда убрала в сторону, змеи не было, оставалась прежняя горсточка серебра.

Женщина чуть нагнулась над лежащим Боргом и дунула, сдувая крупинки с ладони, словно пыль. Вот только пыль норовит повисеть в воздухе подольше, а не устремляться вниз к лежащему телу, подобно оголодавшему гнусу...

Прошло ещё одно мгновение, и раздался новый приказ:

— Встать!

Тело великана заходило ходуном. Иначе и быть не могло, ведь за время лежания мышцы утратили часть своей боеготовности, но Борг поднялся на ноги быстрее, чем я приготовился ждать, зато вены на его лбу угрожающе вздулись то ли от натуги, то ли от...

— Сопротивляться бесполезно. Этим ты только добавишь себе боли, но не избежишь угодного мне результата.