— Неделю бы отдохнуть хорошо, — кивнул тот, тиская в руках глиняную кружку с пивом. Пиво тоже выдавалось воробьиными порциями. — Хотя лучше бы делать это, покончив с неотложным. Сниматься надо немедля. Кто знает, что вокруг-то творится? Спугнут отряд, отгонят из дубравы, ищи тогда ветра в поле.

— Все еще веришь, что ребята там?

— Какая разница, брат? Если имеются резоны идти в дубраву, должно туда идти. Возможно, потом замыслим другое место, следом проверим третье. Выхода-то у нас все равно нет, будем бегать, пока не найдем своих… Либо пока не замерзнем в какой-нибудь пурге.

— Верно. Замерзнем — не замерзнем, а сызнова мелкой шайкой обернуться тяжко… До утра подготовимся к походу?

— Да все уже давно готово. Хвала Небесам, впервые мешки-то заплечные чем-нибудь забили. Не разобрались единственно с этой… с козой.

Сегеш перевел взгляд на сидевшего рядом Торена, напряженно застывшего и молчаливого:

— Последнее слово за тобой, хозяин. Ты нас спас, и мы тебе зла не желаем. Решишь-таки остаться — получишь назад и козу, и припасы.

Отшельник, смутившись, долго откашливался, затем негромко, но твердо сказал:

— Я свое решение принял. Если не прогоните, пойду с вами. Потому выгребайте здесь, господа-братья, подчистую. И козу… Жалко, конечно, кормилицу, да куда ей по лесам странствовать? Чем голодом уморить или к волкам, пусть уж… Дайте только попрощаться со старушкой.

Вернулся он нескоро, сразу прошел к себе на лежанку, и Шагалан поклялся бы, что глаза монаха были мокрыми.

Наутро отряд двинулся в путь. Даже не оправившись до конца, все заметно повеселели, потяжелевшая ноша словно лишь одаривала дополнительными силами. Торен, несмотря на брюшко, не отставал, вдобавок под его опеку угодил неугомонный Йерс — постреленок, отъевшись, вновь взялся шастать, где попало. Тем временем стали встречаться первые редкие поселения, их огибали стороной, как ни манили домашним теплом далекие огоньки. Удлиняли поход и поля с луговинами. К желанию Шагалана держаться перед колонной отнеслись спокойно, чувствовалось — некоторое доверие повстанцев он сумел завоевать.

— Власти сейчас нас потеряли, — объяснял юноша. — Вряд ли найдут даже уничтоженную погоню. Но и в том случае они на распутье, след давно остыл. Что им делать? Окружат район, где нас последний раз заметили, постами да секретами, перекроют дороги, посадят соглядатаев в окрестных деревнях. Мелонги обречены на выжидание, пока мы сами не дадим о себе знать, не зацепим нити их паутины. А наша задача — проскользнуть между такими нитями. Тут щупальца чуткие нужны, не мощь.