Они как-то остановились. Олег откинул голову, и в глазах его был вопрос.

Виктория не поняла вопроса, но Эсэра, по которой это безумие, похоже, ударило сильнее всех, вдруг напряглась. Медленно отстраняясь от его тела, сказала с безнадёжно-горькой усмешкой:

— Мы не должны этого делать, любовь моя.

«Интересно, эти двое и в постели общаются на „вы“?» — пришла раздражённая мысль.

Олег прикрыл глаза, пряча их выражение.

— Сэра...

— Понимаю. Больше не буду вмешиваться. Тебе не придётся... идти на крайние меры.

Медленно наклонился, легко, почти неощутимо коснулся губами её губ. А потом, всё так же не открывая глаз, отпустил.

Сэра сделала шаг назад. Потом ещё и ещё, пока наконец не упёрлась лопатками в книжный шкаф, оставив между собой и им целую комнату. Упавшая на пол серая пуховая шаль лежала между ними, подобно раненой птице.

И всё это время Виктория кричала, возмущалась, плакала где-то за стеклянной стеной, пытаясь прорваться к контролю за собственным телом и бросить его к ногам мужчины. Желание? Это было уже слишком, чтобы называться таким простым словом. Это было... Это было не слабее, чем самая жуткая ломка, какую ей пришлось испытать.

Позже, анализируя события того вечера, Виктория пришла к выводу, что, если такова любовь, она не хочет иметь с этим чувством ничего общего. Не то чтобы столь отважное решение ей сильно помогло...

Как, как Эсэра могла справляться с чем-то подобным? Как она могла так чувствовать и сохранять способность думать?

Могла.

Тихо-тихо, почти неслышно:

— Терра Сойш. Иш-а-нараи.

Когда её перестало колотить, а глаза вновь смогли видеть что-то помимо расплывающихся грозовых пятен, Виктория поднесла дрожащие пальцы к шраму у виска. И поразилась, когда её рука послушно поднялась, подчиняясь неосознанному желанию. Она снова была хозяйкой собственного тела.

Жива! Гроза нахлынула и ушла, молния ударила, обдав пламенем, но она жива. Лишь губы обожгло...

И только тут до неё дошло, что чуть было не случилось. Если бы... если бы Эсэра и Олег сейчас не выдержали, они бы уже не смогли остановиться. А она... Существо по имени Виктория было бы оттеснено в сторону, уничтожено, растворено в глубинах чужого разума.

«Я не хотела вводить его в искушение», — сказала махараджани тогда, при первой встрече. И лишь теперь Виктория догадалась испугаться. Господи, они ведь даже не прикоснулись друг к другу!

Олег стоял в другом конце комнаты, с закрытыми глазами и застывшим лицом, больше всего напоминая восточную статую. А её пальцы всё так же болели от желания коснуться его волос.