— Мы видели перед собой Цинелию Леннерау. Она никакой опасности не представляла… вы бы сами приказали ее пропустить.

Я молча согласился с нею. Потом спросил:

— А где господин Кеви?

Фиррат заметно дернулась. Я подумал, что даже прочность Теней сторон света не беспредельна; выдержка изменяет полукровке-рескидди…

— Господин Кеви, — сказала Данва, — исчез.

— Данва, — сказал я, — вы в состоянии работать? Я верю, что минуту назад вы не солгали мне, а просто не собрались с мыслями. Но я не хочу держать в памяти то, о чем должны помнить вы.

Не люблю, когда меня боятся.

В юности, когда я путешествовал по стране — без торжественности и лишнего шума, то есть наполовину инкогнито — иной раз случалось, что добрые мещане или пахари внезапно обнаруживали перед собой вместо бестолкового подростка-дворянчика величественное и грозное Императорское Высочество. Низшие сословия простосердечны, блеск титула совершенно застит им глаза, а высокие господа представляются злонамеренными существами, только и высматривающими, за что отправить бедного мужика на каторгу. Страх леденил и отуплял; бойкие и добрые люди передо мною вдруг превращались в верноподданных кукол. На редкость неприятно было видеть это.

Не думал, что бесфамильная столь высокого ранга тоже способна испытывать подобный страх.

— Я… — пролепетала Данва.

У нее дергалось веко. Тяжесть, обрушившаяся на нее, обнажила ее истинный возраст, и женщина передо мною за минуту состарилась на четверть века. Я отвел глаза, помедлил и сказал:

— Идите.

— Что?

— Пришлите сюда пару ваших людей, из тех, что допущены к строго секретной информации. Свяжитесь с Ларрой — мне нужны его данные. А потом пройдитесь по саду, Фиррат. Успокойтесь.

Тень опустила веки в знак согласия и, тяжело ступая, стала подниматься по лестнице. Пальцы ее, вцеплявшиеся в перила, заметно дрожали, она сутулилась. Запоздало я подумал, что боится Данва вовсе не меня. В сложившихся обстоятельствах у нее нет шансов сохранить произошедшее в тайне от Кайсена. Неудача как таковая, пожалуй, сошла бы ей с рук, но невероятный гнев, в который пришла Эррет, означает, что у Дома Теней будут проблемы уже не со мной, а с нею. Это для бесфамильных очень опасно — и этого господин Кайсен ученице не простит.

Я оглянулся.

Эррет сидела неподвижно, вытянув ноги и откинув голову на спинку кресла. Лицо ее ничего не выражало.

— Эррет, — сказал я, усевшись напротив и наклонившись к ней через узкий стол, — о чем ты думаешь?

— О Лаанге.

Я был пристыжен. Эррет допустила вспышку ярости, но она оставалась тем, кем была, чувства не притупляли ее разума. «Лаанга, — подумал я. — Из-за слов Лаанги я оказался в Рескидде. Если говорить о Пятой магии, предвидении и управлении событиями, то она здесь, а не где-либо еще. Лаанга знал, что я столкнусь здесь с таянцем. Зачем-то это было нужно».