Лонсирема трясло.

Видение Цоза снова вставало перед ним — рваные облака, недвижные смерчи, песчаные столпы и тоскливые стены тумана. Бесконечные улицы уходили в туманную мглу, а дома были грудами тлена. Сутулые призраки торопились куда-то, суетные и безликие. «Еретики, — вспомнилось смутно, — рескиаты…»

Тепло светились лампы вдоль стен комнаты, рама зеркала золотисто мерцала. Когда-то сияющий копьеносец предстал Лонсирему на улицах Цоза — но сюда не было пути витязям светлого воинства.

— Что вы хотите? — вжимаясь в кресло, пролепетал Лонсирем.

«Играть».

— Что?..

«Я играю. Тот, кто отказывается от игры, обретает определенную форму, неизменную навеки, и единственное, что изменяет его — смерть. Моя дочь связывает Меня, но Я проявляю себя во всем, что создано ею, так как Я — ее начало».

— Это… — шепотом сказал Лонси. — Вы…

«Вспоминай, Лонси, у тебя отличная память».

— Это писал господин Гаренау, антрополог и религиовед, — смирно ответил Лонсирем. — Вы цитируете господина Гаренау, главу о метафизике Легендариума. Я на экзамене отвечал профессору Станирау по трудам господина Гаренау.

«То-то же», — сказала бесконечность.

— Вы… — несчастным голосом сказал Лонсирем, — вы смеетесь? Зачем вы это?

«Сойдет и так, — пояснила бесконечность. — Ты обещал поиграть со мной, Лонси. Выигрыш уже у тебя. Давай поиграем».

— Выигрыш? — непонимающе пробормотал Лонсирем. — Выигрыш… Я играл с толстой… с госпожой, которая продавала сувениры. Но я с ней не играл! Она говорила странные вещи. Я подумал, что она сумасше… Вы?! Вы…

«Ясный разум суть определенная форма, Лонси. Рескит, которую знает Древний Юг, безумна».

Маг замер. Конечности его одеревенели, пальцы свело. Он едва дышал.

— Что со мной будет?.. — прошептал Лонсирем.

«В замкнутом мире Я проявляюсь опосредованно. Ты — Маг Выси, мальчик мой. Я проявляюсь через тебя».

— Маг… — начал Лонсирем.

И осекся.