— Не совсем так. Я не о том, — покачал головой Анар. — Я не стал ничего узнавать, хотя и мог. Эти знания… они не принадлежали мне. То есть — они не были предназначены для того, чтобы я ими пользовался.

— Как это? — свесился со своей верхотуры Мейв.

— Как… — задумчиво поскрёб за ухом Анар. — Даже не знаю, что и сказать. Вот как костёр: разумно около него греться, но прыгать в него не стоит, как бы ты ни замёрз. Если ты не харнианец, конечно, — улыбнулся он задумавшемуся Куцехвосту и вздохнул: — Нет, плохой пример. Дело не в том, что я почувствовал, что… нырять глубже опасно, просто я понял, что… — алай пытался облечь свои ощущения в обыденные слова, но на ум приходили одни патетичные фразы, — что копаться в памяти Бесконечного — не есть хорошо. В конце-концов, все мы — его части, и не уважая его, мы не уважаем самих себя, — пожал плечами Анар.

Мейв бестактно зевнул, влажно блеснув клыками. Анар почувствовал: если мгновение назад Куцехвост завидовал ему, то сейчас испытывал едва ли не презрение к такому образу мыслей.

— Да, не сошлют тебя в Бездну, никак не сошлют, — сочувственно покачал головой Мейв, будто его собеседник с детства бредил жизнеописанием алаев-изгнанников и мечтал повторить их судьбу.

Игнорируя удивлённый взгляд Анара, Куцехвост, всё с тем же видом скорбящего о дурных нравах, царящих среди молодёжи, потянулся к полочке над кроватью, где раздражающе мерцал ночник, и, отодвинув стакан с букетиком маринующихся в остром илтейском соусе хвостиков безднианской мыши, с тихим скрипом открыл витражную дверку лампы. В комнату пахнуло сладковатым ароматом — видимо, истаявшая свечка и была источником чудесного запаха. Послюнявив пальцы, Мейв положил конец агонии фитиля, тонущего в кратере огарка, осторожно, боясь расплескать лавандовый воск, достал догоревшую свечу, поставил её на полку и поселил в фонарь новую, цвета молодой листвы.

— Это почему же не сошлют? — привстал со своего матраца Анар.

— А потому, что мыслишь ты с подобающей всякому добропорядочному алаю ограниченностью, — глуховато, из-под натягиваемой им рубашки, ответствовал Мейв.

— Вот те раз, — весело фыркнул Анар, плюхаясь обратно.

Взгляд его упал на висящее на стене зеркало с обкусанными краями, и он обрадовался, что может смотреть на Мейва, больше не мучая шею.

— А как же? — одёрнул помявшийся воротник Куцехвост. — Если бы дело обстояло иначе, тебя бы отправили прямёхонько сюда. Как нас с Фай.

— Тебя тоже сослали? Я не знал, — сочувственно признался Куцехвосту, тоже отыскавшему в зеркале отражение собеседника, Анар. — И ты хочешь сказать, что вас сослали… за инакомыслие?