После того, как патруль миновал старый сарай с наполовину обвалившейся крышей, две темные фигуры, неподвижно стоявшие внутри его, ожили. Одна из них достала из под плаща маленький фонарь и открыла его окошко. Поток лучей от его свечи высветил пятно на полу сарая.

Нагнувшись, человек с фонарем раскидал мусор, под которым оказалась каменная дверь с приделанным куском цепи, кончавшимся бронзовым кольцом. Оба мужчины взялись за кольцо и потянули. Дверь поднялась со скрипом несмазанных петель, фигуры исчезли в отверстии, и дверь со стуком вернулась на прежнее место.

Узкая каменная лестница вилась вниз в темноту, слабо пробиваемую светом фонаря. Старыми и стертыми были камни этой лестницы. Сырость и плесень были на ее закругленных ступеньках. Запах веков висел в воздухе.

Два человека в темных плащах спускались медленно и осторожно. Их лица скрывали шелковые маски. Как ночные призраки чувствовали они путь, и влажный морской бриз снизу, из темных туннелей, выходящих в открытое море — раздувал их плащи, как крылья гигантского нетопыря.

Высоко над спящим городом глядели в пасмурное небо башни замка Риллагро, князя Кордавы. Поскольку некоторые обитатели не спали, свет был виден в высоких узких окнах.

Глубоко внизу этого громадного замка, при свете высокого золотого канделябра в форме сплетенных змей, над пергаментом сидел человек.

Невозможно оценить стоимость роскошного убранства его убежища. Стены из грубого камня были увешаны богатыми гобеленами. Холодные плиты пола были покрыты толстым, мягким ковром, сверкающим алым, золотым, голубым, изумрудным и фиолетовым цветами — искусное изделие из далекой Вендии.

Табурет, на котором стоял серебряный поднос с освежающими напитками и фруктами в серебряной вазе, был украшен великолепно исполненными резными фигурами.

Гигантский, выгнутый стол, за которым читал человек, был в стиле северной империи Аквилонии. В чернильнице из золота и хрусталя лежали павлиньи перья для письма. Роскошная шпага лежала поперек стола, придерживая бумаги.

Сам мужчина был средних лет, около пятидесяти, но стройный и элегантный. Его красивые, в черных чулках ноги были обуты в прекрасные туфли из великолепно выделанной кордавской кожи, с алмазными застежками, которые сверкали, когда он нетерпеливо перебирал ногами. Его стройный торс облегал бархатный дублет, через прорези рукавов которого просвечивала персикового цвета подкладка. Снежно-белые кружева пенились на его груди. На каждом пальце холеных рук сверкал огромный алмаз.

Возраст мужчины выдавала морщинистая шея и темные круги под быстрыми, холодными и темными глазами. Мужчина, очевидно, старался скрыть свой возраст: волосы, мягко лежащие на плечах, были окрашены, а пудра смягчала линии его аристократического лица. Но косметика не могла скрыть увядающую кожу, бесцветность усталых глаз, морщинистую шею.