Рукой в перстнях он играл пергаментами — официальными документами с алыми сургучными печатями и лентами, подписанными прихотливо изогнутой подписью. Его нетерпение выдавало переступание ногами и частые взгляды на изящные водяные часы. Он также бросал взгляд на тяжелый шкаф в углу.

Позади человека, за столом стоял молчаливый кушитский раб со скрещенными на груди мускулистыми руками. Золотые серьги сверкали в его ушах, свет свечи отражался на мускулах его могучего торса. Обнаженный ятаган был задвинут за алый пояс.

Со скрежетом маленьких шестеренок прозвонили часы. Было два часа по полуночи.

С глухим проклятьем человек за столом сбросил вниз пергаменты, которые изучал. В это же время шкаф отодвинулся, открыв тайный ход. Два человека в черных плащах и масках стояли у выхода. Один из них держал фонарь: пламя свечи искрилось на влажных плащах вошедших.

Сидящий мужчина положил руку на эфес рапиры, лежащей на столе, а Кушат вынул ятаган. Однако, когда двое вошли в помещение и сбросили маски, он успокоился.

— Все в порядке, Гомани, — сказал он негру, и тот снова скрестил руки на груди и безразлично уставился в пространство.

Двое вошедших сбросили на пол плащи и поклонились сидящему за столом. Первый из них отбросил капюшон, открыв лицо с ястребиными глазами, гладко выбритыми скулами и тонким ртом, и, сложив руки на груди, склонился над ними.

Другой мужчина поставил свой фонарь, сделал реверанс, с придворным изяществом взмахнув шляпой с перьями и пробормотав:

— Мой господин князь! — Когда он вновь встал прямо и небрежно стал поигрывать алмазным эфесом длинной шпаги, стало видно, что это был красивый высокий мужчина, черноволосый, с желтоватой кожей и резкими чертами лица. Его черные усики были так тонки, что казались нарисованными художником. В нем чувствовалось фальшивое благородство: несколько театральная напыщенность и значительный налет авантюризма.

Виллагро, князь Кордавский, ледяным взглядом окинул худого зингарнца.

— Господин Зароно, я не привык ждать, — заметил он.

Снова изящный поклон:

— Тысяча извинений, ваша светлость! Ни за что на свете не желал бы я вызвать ваше неудовольствие.

— Тогда, господа, почему вы опоздали на полчаса?

Грациозный жест.

— Сущая безделица. Глупость.

Человек с выбритой макушкой объяснил:

— Кабацкая драка, господин князь.

— Драка в общественном месте? — воскликнул князь. — Вы что, подлецы, рехнулись? Как это произошло?

Вспыхнув, Зароно с ненавистью посмотрел на священника, тот бесстрастно вернул взгляд.