– Я в общем-то тоже, – смущенно усмехнулся Ал-Тор.

– Как тебя понять, брат? Ведь все это происходило с тобой!

– Угу. Только я ни иблиса не понял. Она делала все сама. Мне оставалось только плыть по течению.

– А что она делала?

– Ты, что, издеваешься надо мной, железяка ржавая? Ну как я могу объяснить тебе, что она делала? У тебя же все по-другому.

– Что по-другому?

– Слушай, может тебя и вправду точить пора, а?

– А при чем здесь заточка?

– Да пойми ты, это у тебя, клинок, гарда, рукоять. А у меня все по-другому. Ну, в смысле, руки, ноги, голова, ну и все остальное, чего у тебя нет и быть не может.

– Ах вот ты о чем!? В том смысле, что строение тела другое.

– Именно.

– Ну ладно. Приедем в замок, порасспрошу подробнее нагинату.

– О чем?

– О ваших взаимоотношениях. Она должна знать.

– Боги всеблагие! Ей-то откуда знать про отношения мужчин и женщин?

– По-моему, это не меня, а тебя точить пора. Не забывай, это мы с тобой жили в казарме и, кроме драки да крестьянских споров, ничего не видели, а она несколько поколений прожила в одной семье. Люди ведь не стесняются оружия… – многозначительно проговорил клинок.

Беседуя со своим мечом, юноша медленно бродил по двору, не замечая ничего вокруг. Подойдя вплотную к старой чинаре, росшей у дальней стены, Ал-Тор уперся лбом в ствол дерева и тихо вздохнул:

– Боги, ну за что мне все это? В чем я так провинился? Кому я причинил вред своим рождением? Неужели я обречен всю жизнь только разрушать, убивать? Если это и есть путь воина, то лучше бы мне родиться кметом.

– Не гневите судьбу, хозяин, – раздался голос неслышно подошедшего Такеши. – Кого вы убили просто так? Что вы разрушили из прихоти? Судьба воина – служение, бой. Воин – человек войны. И если он убивает в бою, а не просто так, на большой дороге, то он исполняет свой долг. Что было бы с вами, не убей вы тогда, на арене? Что было бы с вашими кметами, не уничтожь вы банду Черного Кота? Когда вы обнажали клинок, только чтобы проверить его остроту на живом человеке?

Вы – человек боя. Владетель, под чью руку простецы идут сами в надежде на ваше заступничество. Вы дали всем новым крестьянам отсрочку на два года, но они сами уже начали присылать в замок оброк. Сами, понимаете? Уже год их не жгут, не убивают, не угоняют в рабство, не вытаптывают их посевы, обрекая на голодную смерть. Одно ваше имя заставляет банды обходить ваши владения десятой дорогой именно потому, что вы воин.