— Ламорик очень скоро положит ей конец.

— Ах да, поход Ламорика, устроенный такими трудами. Ты человек из плоти и крови, дитя дневного света — где тебе понять. Даже при том, что Узы ваших Древних Патриархов износились, а верховные святилища лежат в руинах, нашему посланцу было не так-то просто добраться сюда, к Ламорику. Ну не великолепен ли он, наш посол?

Дьюранд зажмурился от гнусной вони, уткнулся в тростник и прорычал:

— Ваш повелитель. Ему воздастся за все ваши хлопоты. Он сам навлек на себя войско Гирета. И когда наши ребята до него доберутся, они будут в довольно свирепом расположении духа.

Гнусная тварь все так же дышала рядом, Дьюранд задыхался от смрада.

Продолговатая птичья голова чуть вздернулась.

— Уж конечно, нас никак нельзя простить за наши угрозы. Приглашение — не приглашение, если ты не рассчитываешь, что его примут.

— Что-что? — буркнул Дьюранд.

— Наш гонец дал твоему господину стимул. — Птица вспорхнула на раненое плечо Дьюранда, раздирая его острыми когтями. От этого прикосновения у него замерло сердце, перестали работать легкие, копья острой боли ударили в каждую трещину сломанных костей. Смердящий клюв вновь коснулся его уха. — Теперь юный Ламорик приведет к нам свою армию. Уж в такой ситуации можно и простить нам мелкую грубость.

Дьюранд застонал, задыхаясь в духоте и вони. Как же хотелось схватить хотя бы одну из дьявольских птиц и скрутить ей шею!

— Лжешь! — сквозь стиснутые зубы прошипел он.

— Братец, как он может нам не верить? — посетовал один из грачей.

Дьюранд заскрипел сломанными зубами.

Птица, сидевшая у него на плече, нависала над лицом, загораживая остальную часть зала. В перьях ее извивались черви.

— Все готово, дружище Дьюранд. Не бойся. Огонь уже разведен. Уж мы постарались.