Очнулся он словно от удара молнии: на плечо, выхватывая молодого рыцаря из серого тумана видений, опустилась какая-то тяжесть. Острые, точно иголки, когти впивались в тело. Черные крылья били по лицу. Мышцы Дьюранда свело от боли. Он не мог ни отшатнуться, ни бежать. На каждом плече у него сидело по грачу.
Острый, точно кинжал, клюв почти утыкался в череп Дьюранда.
— Наконец-то, наконец-то близится долгожданный час, когда решатся все судьбы.
Наконец-то, наконец-то близится долгожданный час, когда решатся все судьбы.
Шепот вился вокруг головы, как надоедливая муха.
— И судьба нашего бедного герцога: кто он — король или падаль, — добавил второй грач. Из перьев у него ползли личинки червей, копошились у самого носа Дьюранда. В голове Дьюранда так и звучал мерзкий шепот. Уж скорее бы и правда герцог вместе со своими тварями превратился в падаль!
И судьба нашего бедного герцога: кто он — король или падаль,
Пока молодой человек дремал, армия словно превратилась в туманное облако, из которого доносились голоса. Сколько бы времени сейчас ни было, низкие тучи и морось почти задушили рассвет.
— Сколько мы ждали, братец?
Сколько мы ждали, братец?
— Я бы начал отсчет с того, как первый шепот повел нас на север.
Я бы начал отсчет с того, как первый шепот повел нас на север.
— Сон! За три луны до Радоморовой битвы в Хэллоудауне.
Сон! За три луны до Радоморовой битвы в Хэллоудауне.
И сами Грачи, и все их игры давно уже стояли у Дьюранда поперек горла, но что ему, скрученному болью и потрясением, оставалось, кроме бессильной злобы?
— Всего лишь улыбка во сне. Ночь за ночью.
Всего лишь улыбка во сне. Ночь за ночью.
— Мы тебе не рассказывали, сэр Дьюранд?
Мы тебе не рассказывали, сэр Дьюранд?
Молодой рыцарь скривился и прорычал: