На Фалерском мосту уже гремели копыта. Вокруг Дьюранда люди сдирали шапки, скидывали капюшоны — и он пробирался вперед, пока наконец не оказался в первом ряду торжественно-мрачной толпы. Абраваналь и Северин стояли лицом к лицу.

Абраваналь восседал на светлом коне, согбенный и хрупкий под тяжестью всех своих регалий. В его свиту входили Кирен из Арбурхолла и — Дьюранд вздрогнул — отец Дьюранда верхом на крепком боевом скакуне.

Северин Монервейский неверной походкой шагнул вперед, к мосту, и склонился в низком поклоне.

— Абраваналь, — начал он срывающимся голосом, — герцог Гиретский, я, ваш кузен, герцог Монервейский, приветствую вас.

В безжизненных голубых глазах Абраваналя ничто не дрогнуло.

— Ваша светлость, я… я явился из Ферангора, расположенного во владениях вашего врага. Ваше войско сражалось в великой битве. Между Рашсом и Берслетом, где Радомор Узурпатор выступил против вашего войска с силами и уловками как земными, так и порожденными колдовством. Если бы не… если бы не мужество ваших людей. Он не смог одержать над ними верх. Победа за вами.

Абраваналь был недвижен, точно каменные опоры Фалерского моста. Внизу ревела вода, в небесах вздыхал и стонал ветер.

Северин опустился на колени.

— Но это еще не конец. Чего бы я не отдал за то, чтобы это было не так! Бароны Эрреста глядели из своих крепостей, как Гирет шлет сыновей против нашего общего врага — одинокий, без единого друга. Трусы наблюдали и прикидывали свои шансы, покуда верные вам люди проливали кровь на полях сражений. Из всех этих гнусных лордов я… я хуже всех! Страшась потерять своего единственного сына, я выступил против вашего дома, на стороне врага нашего королевства. Покрыв позором весь свой род, я принимал участие в убийстве ваших подданных, жертвовал вашей плотью, чтобы спасти свою. И теперь — вечный позор, ни искупить, ни простить кой невозможно — ваш сын лежит среди павших пред воротами врага. Отважнейший представитель отважнейшего рода! Достойнейших из сыновей Аттии, он пал один, в последний предсмертный мир сразив врага нашего королевства.

— Моему преступлению нет прощения, — закончил Северин, опускаясь в грязь и лужи под копытами коня Абраваналя. Старый герцог так же холодно глядел на него безжизненными голубыми глазами.

Наконец он нарушил молчание.

— Я поступлю согласно вашим же собственным словам. Вы сказали, что многое бы отдали — и я знаю, что возьму с вас. — Едва Абраваналь заговорил, по шее Дьюранда побежали мурашки. Старый герцог на мгновение прикрыл выцветшие глаза. — Вы заплатите мне ту цену, что назвали сами. Ваш сын — за моего. И вы, Северин Монервейский, тоже ответите мне за это убийство.