Ну, как я и думал, ввел он в зал, без передышки кланяясь, четверых богато одетых путников. Служанки сразу кинулись накрывать им стол перед очагом, а уж нам пришлось потесниться. Одно слово — господа…

Я сразу понял, что сегодня мне здесь не петь. Господа оказались хмурые, важные, ели молча и почти не разговаривали. Хозяин метался как ошпаренный, готовил им лучшие комнаты, а я потихоньку допил свое вино, прихватил с соседнего стола жареную утку и под шумок выбрался во двор. Ах, Митра, что я там увидел, во дворе! Слушай, давай еще по глоточку, а?! — И фляга, плеща остатками вина, снова пошла по рукам, освежая пересохшие рты.

Конан ехал рядом с Рыжим Бёрри и радовался незатейливой болтовне нежданного попутчика. Хорошо рассказывает, и вино у него доброе, лишь бы только не пел!

— Да, так о чем я говорил? А, вспомнил — во дворе у коновязи стояли четыре лошади. Хозяйские мальчишки суетились около кухни, а я стоял и разинув рот любовался на лошадок. Вернее, на нее… Слушай, киммериец, ты влюблялся когда-нибудь в женщину сразу, с первого взгляда, чтобы как удар молнии: бах-тарарах — и готово, на всю жизнь?!

— Ну, бывало и с одного взгляда, но чтобы на всю жизнь…

— Ничего, раз все-таки бывало, значит, поймешь. Вот эта самая лошадка, эта проказница, — он любовно потрепал кобылу между ушей, — смотрит на меня так нежно, так призывно и мордой ко мне тянется, а я, дурак, подхожу к ней все ближе и ближе… В голове шумит, уже сам не соображаю, что делаю. Короче, отвязал я повод от коновязи прямо среди бела дня, на глазах у шныряющих мальчишек. Ну, и что дальше? Взять ее за уздцы и вести? Честно говоря, хотел, но побоялся. Гости — с ног до головы в оружии, догонят — изрубят в капусту. Тут на крыльцо вышел хозяин и заорал: «Эй, Климе, Жедир, бездельники, быстро поймайте на лугу пару гусей да заведите лошадей в конюшню! А то сначала я, а потом и господа с вас шкуру спустят! А ты чего стоишь, горластый? — Это он мне, жирная скотина! — Давай проваливай, сегодня не до твоих песен! Господа устали, хотят тишины!»

И он опять ушел в харчевню.

Ну, я так обозлился, что забыл и про лошадь, и про повод и, ругая хозяина последними словами, поплелся по улицам искать другой постоялый двор. Отошел уже довольно далеко, вдруг слышу: сзади постукивают копыта, будто кто-то не спеша едет на лошади. Я посторонился, обернулся и — о боги, это она, моя красавица! Подошла и остановилась, смотрит, словно верная жена! Ну, я скорей верхом и дай бог ноги из этого городишки! Вот так с тех пор и не расстаемся. Она у меня прямо как нянька. Если я перебрал и из седла валюсь — сама меня на постоялый двор довезет или под куст какой-нибудь… Так-то, брат… И он снова захлюпал носом.