И снова кузня наполнилась тяжелым дыханием мехов, ревом пламени в горне и тяжелыми ударами молота. Гевул наполнил пометом длинный сверкающий тигель, переплавил железные опилки и дал покрытой окалиной заготовке выстояться под темной коркой нагара. Потом оббил его молоточком и остудил стальную полоску в масле. Снова Конан орудовал огромным молотом, а хозяин кузни правил клинок.

Потом киммериец, Сантидио и Дестандази сидели на большом валуне, наблюдая, как исчезает за вершинами деревьев солнце. Небожитель колдовал над клинком гораздо дольше, чем в первый раз, а когда появился, в его руках был двуручный меч с крестовиной червленого золота и головкой, украшенной драгоценными камнями. Держа его в огромных мозолистых ладонях, Гевул с поклоном протянул оружие Конану и сказал изменившимся, торжественным голосом:

— Прими сей меч-самосек, о лоннансклех, меч, на котором лежит благословение Джаббал Сага, ибо, если бы не милость Его, все мое искусство оказалось бы тщетным. И да свершится воля богов!

Конан примерил оружие к руке: клинок был не слишком длинен, но и не короток, не очень тяжел, но и не особо легок, им можно было сражаться и одной рукой, и двумя, носить у пояса или за спиной, словом, доведись киммерийцу выбирать оружие, с которым он хотел бы родиться, лучшего не сыскалось бы. Больше всего этот меч напоминал ему те, которыми он учился владеть на склоне далекой горы за морем Вилайет. На лезвии возле рукояти виднелись семь рун, означавшие, очевидно, имя клинка.

Дестандази протянула Сантидио круглый медальон на кожаном шнурке.

— А ты, брат, возьми этот оберег и носи его постоянно. Видишь, на нем изображены солнце и луна, главные божества пиктов, он позволит вам избежать столкновений с Народом Детей…

— Народом Детей?! — воскликнул Сантидио. — Я удивлен, сестра. Пикты жестоки, как…

— …Как неразумные дети, — печально закончила жрица. — Или как звери, вынужденные добывать себе пропитание. Но пройдет время, и они вспомнят…

Конан и Сантидио ждали продолжения, но жрица умолкла.

— Теперь, когда с церемониями покончено, отправимся к вязу, устроим испытание и предадимся необузданному питию… — раздался прежний, чуть насмешливый голос коваля, и киммериец заметил, с каким осуждением посмотрела на Гевула Дестандази.

— …Необузданному питию яблочного сока, конечно, — тоже поймав взгляд дриады, поспешно закончил тот.

Возражений не было: все вернулись на поляну, перечеркнутую длинной тенью огромного дерева. Гевул подошел к маленькому озерцу в каменной ограде, питаемому подземным ключом. Он взял у Конана меч, вырвал из своей руки клок шерсти пяди в три и бросил в источник. Он спокойно погрузил в озерцо самосек, и лезвие рассекло волосы так же легко, как оно рассекало саму воду.