Мёльдерс пошарил по курсантке уже другим, обыкновенным мужским взглядом.

— Да у вас тут заповедник женской красоты, геноссен, — с ухмылкой заявил он преподавателям. — Роза на колючей проволоке, очаровательно. Подойди сюда, — приказал он курсантке.

Дана послушно вытянулась перед ним, её сжатые губы побелели.

— Перечисли мне виды энергетических ударов. Все, какими владеешь.

Глаза девушки мигом потускнели, словно из них убрали крошечные наполненные солнцем зеркальца.

— Не понимаю, — глухо сказала она.

— Виды — энергетических — ударов, — с расстановкой повторил Мёльдерс. — Чего тут непонятного? Перечисли.

— Виновата, господин офицер, — совсем тупо произнесла Дана, в её глазах стоял серый туман. — Я не понимаю, о чём вы говорите.

— Не понимаешь? — зловеще переспросил эсэсовец. — Ты мне тут комедию не ломай, девка. Не понимает она. Я тебя насквозь вижу. Забыла теорию — тогда перейдём к практике. Давай защищайся! — С этим восклицанием он выбросил вперёд правую руку с напряжённо вытянутыми пальцами, и стоявшая в нескольких шагах Дана внезапно согнулась, будто получив кулаком под дых. Из носу у неё частой дробью закапала кровь.

За миг до того Штернберг отбросил в сторону, как тряпку, топтавшегося перед ним офицерика с блокнотом — и именно поэтому его отводящий удар опоздал.

Мёльдерс резко обернулся, в глазах промелькнуло удивление.

— А ну прекратить! — рявкнул на него Штернберг. — Вы что, хотите угробить преданного рейху специалиста?

— Да на кого вы повышаете голос, милый мой юноша? — Мёльдерс иронично задрал редкие брови. — Вы получили внеочередное повышение? Кто тут старший по званию, вы или всё-таки я? Отвечайте, оберштурмбанфюрер!

— Виноват, штандартенфюрер, — с ненавистью произнёс Штернберг. — Разумеется, вы.

«Пока что», — яростно добавил он про себя.

Они одновременно обернулись к курсантке — но той уже и след простыл. Ошибка, тоскливо подумал Штернберг, ох, какая ошибка Лучше бы Дана спокойно стояла на месте и упорно твердила о полном непонимании чего бы то ни было. Тогда Мёльдерс, побрызгав слюной, скорее всего, благополучно оставил бы её в покое, приняв за круглую дуру. А теперь… Но, кажется, чернокнижник уже через минуту напрочь забыл о ней. Штернберг всей душой отчаянно желал, чтобы это было действительно так.

Когда гостей повели обедать, Штернберг, приотстав от группы офицеров, нырнул в тёмную арку и через пустые, звенящие от солнца дворики побежал в монастырский сад. Дана наверняка была там. Он с разбегу свернул к калитке — и на мгновение замер, вцепившись в толстые прутья. Впереди маячила прямоугольная чёрная спина высокого эсэсовца, слегка вразвалку шедшего по мощёной дорожке. Оттопыренные краями фуражки мёртвые лопухи его ушей блёкло просвечивали на солнце, как пыльная бумага, и были настолько бесцветны, словно давным-давно лишились кровоснабжения.