— Что ж. Так это выглядело. Белая стена, которая не излучала никакого света. Я даже не могла различить воду. Конечно, я зажгла лампу, но это лишь увеличило разницу между здесь и там.

Селкерк встал. Будь он на месте Чарли Маршанта, подумалось ему, он бы ни за что не уехал из Монастыря, как он начал про себя называть это место. Ни в море, да даже в город. Он вспомнил письма, которые посылал Амалии, работая в доках. Слезливые неумелые послания. Она не ответила ему ни разу. Может быть, она таким образом по-своему пыталась быть вежливой.

— Я часто думала: что, если Льюис каким-то образом почувствовал возвращение корабля? — сказала миссис Маршант. — Мы научили его лаять в тумане, чтобы тот, кто нас не видел, мог нас услышать. Но, может быть, в тот день Льюис просто лаял на туман. Тот звук ни с чем нельзя было спутать. Я услышала, как ломается дерево, как падают паруса. Мачта рухнула в море. Но криков не было. И я подумала…

— Вы подумали, что команда могла спастись на шлюпках, — сказал Селкерк, когда стало понятно, что миссис Маршант не собирается заканчивать предложение.

В первый раз за несколько минут миссис Маршант обратила на него взгляд. Неожиданно на ее губах снова засияла лучезарная улыбка.

— Из вас бы получилось великолепное чучело жирафа, — промолвила она.

Селкерк оторопел. Неужели ему придется уносить на себе эту несчастную сумасшедшую?

— Миссис Маршант, уже поздно. Нам скоро нужно будет идти в город.

Если она и поняла, что он сказал, это никаким образом не проявилось.

— Я знала, что это был за корабль. — Она села в кресло и закинула ногу на ногу. Улыбка исчезла с ее лица. — Какое еще судно могло оказаться там посреди зимы? Я начала кричать, бить по стеклу. То, что они не могли пересесть в шлюпки, не сразу стало понятно. По всей вероятности, они не понимали, где находятся. Ребята Кэндаллы были опытными мореходами, отличными моряками, мистер Селкерк. Но тот туман опустился из самого сердца неба или поднялся из мертвых морских глубин, он был непроницаем, как камень. А потом — как будто это сам туман, а не корабль Чарли налетел на песчаный вал в море — вся эта белая пелена разлетелась вдребезги. Стена мглы рассыпалась на свистящие разлетающиеся осколки. Пурга разметала ее. Как такое возможно, мистер Селкерк? Как может море вот так взять и передумать?

Селкерк не ответил. Но впервые он подумал, что понимает, почему моряки в «Пике китобоя» называли эти обманчивые далекие мерцания света так, как называли.

— Я бросилась вниз, думая, что сама сяду в лодку и поплыву спасать их. Но волны… Они так бушевали, что мне пришлось ждать. Слезы замерзали у меня на щеках. Я была в одном платье, и ветер пронизывал меня до костей. Дверь маяка хлопала, потому что я не закрыла ее как положено. Меня охватила такая паника, такая злость на собственное бессилие, что я готова была снова закричать. Я всмотрелась в море и упала на колени в благодарности. Он был там, мистер Селкерк. Я увидела корабль. По крайней мере, какую-то часть его. Я смогла различить нос, переднюю часть палубы, обломок мачты. Я вскочила и бросилась обратно за одеждой. А потом я побежала в город. Лошадь мы не держали. Чарли не любил их. Всю дорогу меня не покидало странное чувство, ощущение, будто я заблудилась. Но это было невозможно. Тропинка в город в те времена была хорошо ухожена, и даже сейчас вы ведь легко добрались, верно? Но я ничего не могла с собой поделать. Вокруг летали снег и песок, бешеный ветер дул с дюн. Было так холодно. Мой Чарли замерзал в море. Помню, я думала: вот что чувствует брукса. Вот почему она мучает путешественников. Вот почему она пьет их кровь. Знаете, в какую-то минуту я даже подумала, что превратилась в нее.